История советских органов госбезопасности

История советских органов госбезопасности
ВЧК при СНК РСФСР (1917—1922) ГПУ при НКВД РСФСР (1922—1923) ОГПУ при СНК СССР (1923—1934) НКВД СССР (1934—1941) НКГБ СССР (1941) ГУГБ НКВД СССР (1941—1943) НКГБ СССР (1943—1946) МГБ СССР (1946—1953) МВД СССР (1953—1954) КГБ при СМ СССР (1954—1978) КГБ СССР (1978—1991) МСБ СССР (1991) ЦСР СССР (1991) Комитет по охране государственной границы СССР (1991)

История органов госбезопасности в РСФСР и СССР (1917—1992)

ВЧК (1917—1922)

6 (19) декабря 1917 года Совет народных комиссаров (Совнарком, СНК) рассмотрел вопрос о возможности антибольшевистской забастовки служащих для выяснения возможности борьбы с такой забастовкой «самыми энергичными революционными мерами». На пост председателя комиссии была предложена кандидатура Феликса Дзержинского.

7 (20) декабря 1917 Дзержинский на заседании Совнаркома сделал доклад о задачах и правах комиссии. В своей деятельности она, по мнению Дзержинского, должна была обращать внимание прежде всего на печать, «контрреволюционные партии» и саботаж. Её надлежало наделить довольно широкими правами: производить аресты и конфискации, выселять и арестовывать преступные элементы, лишать продовольственных карточек, публиковать списки врагов народа, вести активную борьбу с криминалом. Совнарком во главе с Лениным, заслушав Дзержинского, с его предложениями по наделению нового органа чрезвычайными полномочиями согласился. [www.vremya.ru/2007/234/13/194590.html]

Таким образом, 7 (20) декабря 1917 постановлением СНК РСФСР была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия при СНК по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). С 22 декабря 1917 по март 1918 г. ВЧК располагалась в Петрограде на Гороховой ул., д.2 (ныне Музей политической полиции России).

С июля по август 1918 обязанности председателя ВЧК временно исполнял Я. Х. Петерс, 22 августа 1918 г. Ф. Э. Дзержинский вернулся к руководству ВЧК.

С августа 1918 года ВЧК именовалась Всероссийской чрезвычайной комиссией при СНК по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности.

Были созданы областные (губернские) чрезвычайные комиссии, особые отделы по борьбе с контрреволюцией и шпионажем в Красной Армии, железнодорожные отделы ЧК и т. д. Органы ВЧК осуществляли Красный террор.

20 декабря 1920 года был организован Иностранный отдел (ИНО) ВЧК при НКВД РСФСР. Его возглавил Яков Христофорович Давыдов (Давтян).[svr.gov.ru/history/history.htm]

ГПУ при НКВД РСФСР (1922—1923)

Период с 1921 по 1922 гг. - время реорганизации ВЧК и преобразования в ГПУ связывают с изменившейся обстановкой и переходом к НЭПу. По мнению С.В.Леонова, главным из факторов реорганизации ВЧК в ГПУ был международный - подготовка советского руководства к участию в Генуэзской конференции.

6 февраля 1922 года ВЦИК РСФСР принял постановление об упразднении ВЧК и образовании Государственного политического управления (ГПУ) при Народном комиссариате внутренних дел (НКВД) РСФСР. Войска ВЧК преобразованы в войска ГПУ. Таким образом, управление органами милиции и госбезопасности было передано одному ведомству.

Термин «ГПУ» по отношению к советским органам госбезопасности использовался в зарубежной и эмигрантской печати (в том числе пропагандистского характера) даже после переименования ГПУ в ОГПУ и дальнейшего вхождения ОГПУ в состав НКВД. В 1940 году в нацистской Германии был снят фильм «ГПУ», где этот термин расшифровывался как «Гибель, Паника, Ужас» (Grauen, Panik, Untergang).

ОГПУ (1923—1934)

После образования СССР Президиум ЦИК СССР 15 ноября 1923 года принял постановление о создании Объединённого государственного политического управления (ОГПУ) при СНК СССР и утверждает «Положение об ОГПУ СССР и его органах». До этого ГПУ союзных республик (там, где они были созданы) существовали как самостоятельные структуры, при наличии единой союзной исполнительной власти. Наркоматы внутренних дел союзных республик освобождались от функций обеспечения государственной безопасности.

9 мая 1924 года Президиум ЦИК Союза ССР принимает постановление о расширении прав ОГПУ в целях борьбы с бандитизмом, которым предусматривалось подчинение в оперативном отношении ОГПУ СССР и его подразделениям на местах органов милиции и уголовного розыска.

Этим постановлением, кроме значительного расширения полномочий органов ОГПУ в сфере внесудебных репрессий, подчинялись ОГПУ и его местным органам в оперативном отношении местные органы милиции и уголовного розыска. Так начался процесс слияния органов государственной безопасности и органов внутренних дел.

15 декабря 1930 года в связи с ликвидацией наркоматов внутренних дел союзных и автономных республик ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О руководстве органами ОГПУ деятельностью милиции и уголовного розыска», на основе которого ОГПУ и его местные органы получили право назначать, перемещать и увольнять работников милиции и уголовного розыска, а также использовать в своих целях их гласный состав и негласную агентурную сеть.

С начала 1930-х годов органы ОГПУ начали проведение массовых политических репрессий.

Председателем ГПУ и ОГПУ до конца своей жизни (20 июля 1926) оставался Ф. Э. Дзержинский, которого сменил В. Р. Менжинский, возглавлявший ОГПУ до своей смерти 10 мая 1934. Затем ОГПУ до его реформирования фактически возглавлял заместитель председателя Г. Г. Ягода.

НКВД — НКГБ (1934—1943)

10 июля 1934 года ЦИК СССР принял постановление «Об образовании общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел СССР», в состав которого вошло ОГПУ СССР, преобразованное в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР.

С 1934 по 1936 гг. НКВД руководил Г. Г. Ягода. С 1936 по 1938 НКВД возглавлял Н. И. Ежов, с ноября 1938 до декабря 1945 г. руководителем НКВД был Л. П. Берия.

3 февраля 1941 года НКВД СССР был разделен на два самостоятельных органа: НКВД СССР и Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ) СССР. В июле 1941 года НКГБ СССР и НКВД СССР вновь были слиты в единый наркомат — НКВД СССР. Наркомом государственной безопасности был бывший руководитель ГУГБ В. Н. Меркулов.

НКГБ — МГБ СССР (1943—1953)

В апреле 1943 года из НКВД вновь был выделен НКГБ СССР. Скорее всего, 19 апреля 1943 года было создано Главное управление контрразведки «СМЕРШ»

15 марта 1946 года согласно Закону СССР «О преобразовании Совета Народных Комиссаров СССР в Совет Министров СССР и Советов Народных Комиссаров союзных и автономных республик — в Советы Министров союзных и автономных республик» НКГБ СССР было переименовано в Министерство государственной безопасности (МГБ) СССР.

В 1947 году создан Комитет информации (КИ) при Совете Министров СССР, в феврале 1949 года преобразованный в КИ при Министерстве иностранных дел СССР.

Затем разведку вновь вернули в систему органов госбезопасности: в январе 1952 года организовано Первое Главное управление (ПГУ) МГБ СССР.

7 марта 1953 года было принято решение об объединении Министерства внутренних дел (МВД) СССР и МГБ СССР в единое МВД СССР. Через 8 дней были приняты соответствующие законодательные акты.

НКГБ — МГБ РСФСР (1941—1953)

5 апреля 1941 года в результате внесения поправок в Конституцию РСФСР был образован Народный Комиссариат государственной безопасности РСФСР. В июле 1941 года был упразднен, но в апреле 1943 года вновь создан.

15 марта 1946 года согласно Закону СССР «О преобразовании Совета Народных Комиссаров СССР в Совет Министров СССР и Советов Народных Комиссаров союзных и автономных республик — в Советы Министров союзных и автономных республик» НКГБ РСФСР было переименовано в Министерство государственной безопасности (МГБ) РСФСР. 13 марта 1948 года были внесены соответствующие изменения в Конституцию РСФСР. 1 апреля 1953 года упразднено в результате объединения с МВД РСФСР.

КГБ СССР (1954—1991)

13 марта 1954 года создан Комитет государственной безопасности (КГБ) при Совете Министров СССР (с 5 июля 1978 года — КГБ СССР).

Только за три года с 1953 г. по 1955 г. общая штатная численность органов госбезопасности была сокращена на 52 %.

КГБ РСФСР (1955—1965)

С 26 марта 1955 года по 17 декабря 1965 года существовал Комитет государственной безопасности при Совете Министров РСФСР.

Воссоздание российских органов госбезопасности (май 1991)

6 мая 1991 года Председатель Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцин и председатель КГБ СССР В. А. Крючков подписали протокол об образовании, в соответствии с решением Съезда народных депутатов РСФСР отдельного Комитета государственной безопасности РСФСР (КГБ РСФСР), имевшего статус союзного-республиканского государственного комитета. До осени 1991 года штат воссозданного комитета составлял несколько человек, однако по мере ликвидации КГБ СССР его полномочия и численность начали расти.

26 ноября 1991 года Президент РСФСР Б. Н. Ельцин подписал указ о преобразовании КГБ РСФСР в Агентство федеральной безопасности РСФСР (АФБ РСФСР).

19 декабря 1991 года Президент РСФСР Б. Н. Ельцин подписал Указ «Об образовании Министерства безопасности и внутренних дел РСФСР» (МБВД). При этом упразднялись Министерство внутренних дел СССР, Министерство внутренних дел РСФСР и Агентство федеральной безопасности РСФСР. 14 января 1992 года Конституционный суд РСФСР признал этот указ не соответствующим Конституции РСФСР и в связи с этим отменил его. Соответственно, оказались восстановленными Агентство федеральной безопасности РСФСР и Министерство внутренних дел РСФСР.

24 января 1992 года Президент РСФСР Б. Н. Ельцин подписал указ об образовании Министерства безопасности Российской Федерации (МБР) на базе упраздняемого Агентства федеральной безопасности РСФСР.

Разделение КГБ и распад СССР (август 1991 — январь 1992)

22 октября 1991 года постановлением Государственного Совета СССР № ГС-8 Комитет государственной безопасности СССР был разделён на Межреспубликанскую службу безопасности (МСБ), Центральную службу разведки СССР (ЦСР) и Комитет по охране государственной границы СССР. Чуть ранее (в августе-сентябре) из него также были выделены подразделения правительственной связи (создан Комитет правительственной связи СССР) и правительственной охраны. 3 декабря 1991 года Президент СССР М. С. Горбачёв подписал принятый неконституционным Советом Республик Верховного Совета СССР Закон «О реорганизации органов государственной безопасности», таким образом окончательно закрепив ликвидацию КГБ.

19 декабря 1991 года Президент РСФСР Б. Н. Ельцин подписал ряд указов, в соответствии с которыми Межреспубликанская служба безопасности упразднялась, а её материально-техническая база передавалась создаваемому Министерству безопасности и внутренних дел РСФСР. Однако из-за протеста Верховного Совета РСФСР новое министерство так и не было создано. 24 января 1992 года МСБ СССР была упразднена повторно президентом РСФСР, её инфраструктура была передана создаваемому Министерству безопасности Российской Федерации (МБР).

24 декабря 1991 года на базе комитетов правительственной связи СССР и РСФСР создано Федеральное агентство правительственной связи и информации при Президенте РСФСР (ФАПСИ).

18 декабря 1991 года на базе Центральной службы разведки СССР была создана Служба внешней разведки Российской Федерации.

Комитет по охране государственной границы СССР просуществовал до октября 1992 года, однако пограничными войсками руководил только до июня 1992 года. 12 июня 1992 года указом Президента № 620 были созданы Пограничные войска Российской Федерации (в составе Министерства безопасности Российской Федерации).

Органы правительственной охраны после ряда реорганизаций к январю 1992 года были объединены под руководством Главного управления охраны Российской Федерации и Службы безопасности Президента Российской Федерации.

См. также

• Руководители органов госбезопасности СССР и России

Литература

• Дональд Рейфилд. [actualcomment.ru/book/115/ Сталин и его подручные] = англ. Stalin and his hangmen. — М.: Новое литературное обозрение, 2008. — 500 с. — 1 5 тыс, экз. — ISBN 978-5-86793-651-8.

Ссылки

• [www.fsb.ru/fsb/history.htm История создания ФСБ России] на официальном сайте ФСБ РФ (содержит фактологические неточности)
• [www.gosbezopasnost.org/ Сайт «Щит и меч» (содержит документы органов госбезопасности СССР)]
• [www.fsb.ru/fsb/history/author/single.htm!id%3D10318105@fsbPublication.html С. Турченко ОБРАЗОВАНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВЧК-ОГПУ]
• Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/nkvd/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941: Справочник] / О-во «Мемориал» и др.; Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского — М.: Звенья, 1999. — 504 с — ISBN 5-7870-0032-3
• [www.memo.ru/history/NKVD/STRU/54-60.htm Структура Центрального аппарата КГБ при СМ СССР (1954—1960).]
• [tipolog.atspace.com/count_dic/counterintell_dictionary_1.htm Контрразведывательный словарь ВШ КГБ СССР]
• Колпакиди А., Север А. КГБ. — М.: Яуза Эксмо, 2010. — 784 с. — (Энциклопедия спецслужб). — 3000 экз. — ISBN 978-5-699-37862-3.
• Лубянка: Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ, 1917—1991: Справ. / Сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров М.: Международный фонд «Демократия», 2003. ISBN 5-85646-109-6
• [www.memo.ru/links/links28.htm Каталог ссылок по истории ВЧК — ОГПУ — НКВД — КГБ] на сайте Общества Мемориал
• [samlib.ru/h/hlobustow_o_m/gbdoputina.shtml О. Хлобустов «Госбезопасность России от Александра I до Путина»]
• [www.belousenko.com/books/publicism/albats_kgb.htm Е.Альбац «Мина замедленного действия»]
• [www.kgbdocuments.eu/index.php?2206483835 Сайт с документами НКВД-МГБ-КГБ, опубликованными в Прибалтике]

Отрывок, характеризующий История советских органов госбезопасности

Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».