BMS Scuderia Italia
| BMS Scuderia Italia SpA | |
|---|---|
| База | |
| Руководители | |
| Пилоты |
|
| Конструктор | |
| Шины | |
| Статистика выступлений в «Формуле-1» | |
| Дебют | |
| Последняя гонка | |
| Гран-при |
94 |
| Очков всего |
15 |
БМС Скудери́я Ита́лия (итал. BMS Scuderia Italia SpA) — бывшая команда Формулы-1, принявшая участие в шести чемпионатах мира (1988—1993). Основатель команды — стальной магнат Джузеппе Луккини. Позже команда принимала участие в различных кузовных чемпионатах и находилась в числе лидеров. В Формуле-1 команда являлась аутсайдером. BMS никогда не строила болидов Формулы-1. Команда использовала болиды Dallara, затем Lola. В 1992—1993 годах команда использовала прошлогодние моторы Ferrari V12.
Содержание
1988: Dallara-Ford
В 1987 году Луккини объявил о дебюте своей команды BMS («Brixia Motor Sport», Brixia — латинское название города Брешиа) в Формуле-1 в следующем году. В связи с невозможностью строить собственный болид, Луккини заключил контракт с Джанпаоло Далларой — руководителем компании «Dallara». Луккини назвал свою команду BMS Scuderia Italia. Серхио Ринланд спроектировал болид Dallara F188 и стал главным инженером команды. «Cosworth» предоставил двигатель «Ford» DFZ V8. Единственным пилотом команды стал итальянец Алекс Каффи. Команда не набрала за весь сезон ни одного очка. Лучшим результатом стало 7-е место Каффи на Гран-при Португалии.
1989: Dallara-Ford
Сезон 1989 ознаменовался подъёмом команды. В пару к Алексу Каффи был приглашён опытный Андреа де Чезарис, «Ford» предоставил команде новый двигатель Cosworth DFR, а «Dallara» неплохое шасси F189, что позволило команде бороться за очки в гонках. В конце сезона команда заняла 9-е место в Кубке конструкторов с 8-ю очками, поровну заработанных обоими пилотами. Команда добыла свой первый подиум в карьере, на Гран-при Канады 1989 года де Чезарис финишировал третьим).
1990: Dallara-Ford
Сезон 1990 не принёс команде практически ничего позитивного. В межсезонье команда сменила технического директора: на место Марио Толлентино, спроектировавшего неплохой болид сезона 1989 пришёл Кристиан Вандерплайн. Также из команды ушёл Каффи, приглашённый в команду Footwork. На его место был приглашён тест пилот Ferrari Джанни Морбиделли. Однако после двух гонок его заменил экс-пилот Benetton итальянец Эммануэле Пирро. Андреа де Чезарис сохранил место в команде. Команда прошла сезон с большими трудностями. Недостаточно хорошее шасси F190 и маломощный, по сравнению с конкурентами, прошлогодний двигатель Ford Сosworth DFR так и не позволил команде побороться даже за очки. Лучшими результатами стали два 10-х места Пирро и де Чезариса. Вандерплэйн был уволен, а «Форду» было отказано в поставках двигателей на сезон 1991.
1991: Dallara-Judd
Сезон 1991 стал успешнее. Команда начала использовать более мощный, по сравнению с Cosworth DFR мотор Judd GV. За руль болида, спроектированного Найджелом Копертуэйтом посадили прошлогоднего пилота команды Эммануэле Пирро, а также бывшего пилота команды «Onyx»Юрки Ярвилехто. Весь сезон пилоты провели в плотной борьбе с конкурентами из «Footwork», «Minardi», «Brabham» и «Lotus». Заработав 5 очков(в том числе 4 за 3-е место Ярвилехто), команда заняла в чемпионате 8-е место, а её пилоты 18-е и 12-е соответственно.
1992: Dallara-Ferrari
На сезон 1992 конюшня возложила большие надежды, команда заполучила контракт на поставку одного из лучших двигателей в чемпионате — Ferrari. Шасси Dallara F192 представляло собой прошлогоднее, переделанное под этот двигатель. Юрки Ярвилехто продлил свой контракт с командой, место же второго пилота занял экс-пилот Minardi Пьерлуиджи Мартини. Однако, недостаток времени на тесты сказался на результатах команды. Дважды, в Испании и в Сан-Марино Мартини приезжал шестым, именно эти два очка спасли команду от последнего места в кубке конструкторов. Ярвилехто не набрал ни одного очка, лучшим его результатом стало 7-е место на Гран-при Бельгии. Команда заняла 10-е место из 16, опередив Minardi. Мартини был классифицирован 16, Ярвилехто — 21. Из-за неудовлетворительных результатов компания «Dallara» решила покинуть Формулу-1. Команда, не имея возможности постройки собственного шасси, обратилась к компании «Lola», ранее строившей шасси для таких команд Формулы-1 как «Larrousse» и «Haas Lola». Более половины работников команды, в том числе технический директор и пилоты, были уволены.
1993: Lola-Ferrari
В сжатые сроки команда подготовила автомобиль для участия в сезоне 1993. Эрик Бродли спроектировал шасси для команды под прошлогодний двигатель Ferrari Tipo-040. За руль болида Т93/30 посадили опытного ветерана Микеле Альборето и талантливого новичка, итальянца Луку Бадоера. Однако недостаток тестов и сырое шасси не позволило команде побороться даже за места в очковой зоне. Весь сезон команда провела на самом дне пелетона, и даже мощный двигатель и хорошая пара пилотов не спасли команду от последнего места в Кубке конструкторов. В конце сезона «Lola» отказалась от участия в Формуле 1, а активы команды были выставлены на продажу. В межсезоне они были куплены Джанкарло Минарди и соединены с его собственной командой. До 1995 года его команда выступала под названием «Minardi Scuderia Italia».
Напишите отзыв о статье "BMS Scuderia Italia"
Ссылки
- [www.scuderiaitalia.it/ BMS Scuderia Italia]
- [www.bms-historicteam.it/ BMS Scuderia Italia Historic Team]
- [www.brixiaracing.com/ Brixia Racing]
Литература
Журнал "Формула 1". Февраль 2003 года. — изд. "Автопанорама". — P. 40–49.
| ||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий BMS Scuderia Italia
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
