Итало-албанская католическая церковь
Итало-албанская католическая церковь, Католическая церковь византийского обряда в Италии[1] — одна из восточнокатолических церквей, придерживающихся византийского обряда, то есть принадлежащая к числу грекокатолических церквей. Обе епархии церкви расположены на территории Италии. Помимо двух епархий в церковь входит монастырь ордена базилиан Гроттаферрата, имеющий статус территориального аббатства.
Итало-албанская церковь — единственная из грекокатолических церквей, образовавшихся не путём унии со Святым Престолом, а изначально оставшаяся в сфере влияния Рима во время Великого раскола.
Итало-албанскую католическую церковь не следует смешивать с албанской католической церковью, распространённой в Албании.
История
Византийская традиция на Сицилии и в Южной Италии возникла в V-VI веках. В VIII веке византийский император Лев III перевёл эту область из юрисдикции папы под юрисдикцию Константинопольского патриархата, однако после норманнского завоевания и потери Византией Южной Италии Римские папы вновь восстановили свою власть над грекоязычными общинами Италии. Многие из этих общин не участвовали в Великом расколе XI века и сохранили церковное общение с Римским престолом, образовав таким образом византо-католическую церковь.
Во второй половине XV века после поражения восстания Скандербега в Южную Италию переселилось значительное количество албанских эмигрантов, определённая часть которых исповедовала православие, а после эмиграции присоединилась к католической церкви византийского обряда. С этого периода традиционное название «итало-греческая церковь» начинает постепенно изменяться на «итало-албанская».
Итало-албанская церковь пережила как множество внутренних нестроений, так и конфликтов с латинским епископатом. В 1564 году папа Пий IV издал конституцию «Romanus Pontifex», которой подчинил итало-албанскую церковь юрисдикции латинских епископов, которые зачастую были настроены враждебно по отношению к византийскому богослужению. Папа Климент VIII попытался в 1595 году буллой «Instructio super ritibus Italo-Graecorum» предотвратить утрату итало-албанской церковью своих литургических традиций и учредил должность епископа для итальянских католиков византийского обряда. Однако, процесс перехода итало-албанцев в латинский обряд и их растворения в преимущественно латинском окружении не прекращался. Пытаясь остановить этот процесс папа Климент XII учредил в 1732 и 1734 годах семинарии в Калабрии и на Сицилии, которые должны были готовить священников византийского обряда. В 1742 году папа Бенедикт XIV в конституции «Etsi Pastoralis» пересмотрел многие дискриминационные положения церковного законодательства в отношении итало-албанцев. Впрочем, хотя в конституции итало-албанцы призывались к сохранению своего обряда, однако подчёркивалось первенство латинского. Окончательно полное равенство двух обрядов было признано в XIX веке папой Львом XIII в конституции «Orientalium dignitas Ecclesiarum».
В 1919 году была учреждена епархия византийского обряда в Лунгро, чья юрисдикция распространялась на юг Апеннинского полуострова, а в 1937 году епархия Пьяна-дельи-Альбанези на Сицилии.
Современное состояние
Итало-албанская католическая церковь состоит из двух независимых епархий (Лунгро и Пьяна-дельи-Албанези) и также независимого от них территориального аббатства базилиан Гроттаферрата. Церкви принадлежит также Папская Греческая коллегия св. Афанасия, где выпускники итало-албанских семинарий могут углубить образование.
Литургия традиционно проводится на греческом языке, однако после II Ватиканского собора наряду с греческим в богослужебном использовании употребляются итальянский и албанский языки. Епархию Лунгро с 2012 года возглавляет епископ Донато Оливерио, епархию Пьяна-дельи-Альбанези — с 2015 года возглавляет епископ Джорджо Деметро Галларо.
По данным Annuario Pontificio за 2015 год епархия Лунгро насчитывала 33 100 человек, 29 приходов и 44 священника, епархия Пьяна-дельи-Альбанези 29 100 человек, 15 приходов и 28 священников. Монастырь Гроттаферрата насчитывает 12 монахов, из которых 9 — священники[2].
Напишите отзыв о статье "Итало-албанская католическая церковь"
Примечания
Источники и ссылки
- Католическая энциклопедия. Изд. францисканцев, т.2. М., 2005.
- [www.newadvent.org/cathen/08206a.htm Католическая энциклопедия (англ.)]
- [www.krotov.info/history/20/1960/robe_141.html Р. Роберсон. Восточные христианские церкви ]
- [www.hierarchy.religare.ru/h-uniate-italb.html Итало-албанская католическая церковь]
- [www.gcatholic.org/dioceses/data/rite-IA.htm Статистика церкви]
Отрывок, характеризующий Итало-албанская католическая церковь
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.