Бальбо, Итало

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Итало Бальбо»)
Перейти к: навигация, поиск
Итало Бальбо
Italo Balbo

Итало Бальбо в 1929 году
Дата рождения

5 июня 1896(1896-06-05)

Место рождения

Квартезана, Феррара, Королевство Италия

Дата смерти

28 июня 1940(1940-06-28) (44 года)

Место смерти

небо над Тобруком, Итальянская Ливия

Принадлежность

Королевство Италия Королевство Италия

Род войск

авиация

Годы службы

1915—1940

Звание

Маршал авиации

Сражения/войны

Вторая мировая война

Награды и премии

И́тало Ба́льбо (итал. Italo Balbo; 5 июня 1896 — 28 июня 1940) — итальянский военный и политический деятель, один из предводителей чёрнорубашечников, единственный Маршал авиации Италии (13 августа 1933), Генерал-губернатор итальянской Ливии и Верховный главнокомандующий итальянской Северной Африки с 1 января 1934 по 28 июня 1940, ближайший соратник и «бесспорный наследник» итальянского диктатора — Бенито Муссолини.





Первая мировая война

С самого раннего возраста Итало Бальбо отличался высокой политической активностью. Уже в возрасте 14 лет он принимал участия в Албанских волнениях под руководством Риччотти Гарибальди, сына Джузеппе Гарибальди. После начала Первой мировой войны Италия заявила о своём нейтралитете, Бальбо же всячески приветствовал участие Италии в войне на стороне Антанты и неоднократно участвовал в пикетах в поддержку войны. В 1915 году, сразу после объявления войны Италией, Бальбо отправляется на фронт и несёт службу в 8-м альпийском полку. Незадолго до кровопролитного сражения при Капоретто Бальбо подал прошение о переводе в авиацию, но безуспешно. В самой битве, где весь его корпус был взят в плен, участия не принимал, однако вскоре вновь вернулся в строй и показал себя с лучшей стороны в битве при Витторио-Венето, за отвагу под огнём противника был награждён бронзовой и серебряной медалями. Закончил войну в звании капитана.

После войны Бальбо продолжил обучение общественным дисциплинам во Флоренции, работал в банке.

Лидер чёрнорубашечников

В 1921 году Бальбо вступил в недавно созданную Национальную фашистскую партию (итал. Partito Nazionale Fascista), в которой довольно быстро продвинулся до секретаря феррарского отделения. Бальбо организовал несколько банд чёрнорубашечников, включая свою собственную группу — Челибано, названную так в честь любимой настойки. Челибано занималась разгоном социалистических демонстраций и митингов, срывала забастовки. К 1922 году Итало Бальбо стал одним из «Ras» — высших лидеров фашистского движения. Он был самым молодым из «Квадрумвиров» — четырёх организаторов знаменитого марша на Рим.

После того, как власть перешла в руки фашистов, Бальбо как один из «Квадрумвиров» стал основателем Большого фашистского совета. Правда, вскоре после этого его обвинили в убийстве антифашистски настроенного священника, что слегка замедлило его карьеру. Но в 1924 году он всё же был назначен на пост главнокомандующего сквадристами, а в 1925 году стал заместителем министра национальной экономики.

Авиация

Несмотря на то, что у Бальбо не было никакого лётного опыта и вообще знания авиации, 6 ноября 1926 года он всё же был назначен статс-секретарём Италии по авиации. Пройдя курс лётной подготовки и ознакомившись с азами авиации, Бальбо приступил к созданию военно-воздушных сил Италии (итал. Regia Aeronautica Italia). В 1928 году он стал генералом авиации, а в 1929 — министром авиации.

Вообще в это время в Италии наблюдался подъём интереса к аэронавтике: в 1925 году под руководством Франческо де Пинедо был совершён выдающийся перелёт из Италии в Австралию, затем в Японию и обратно в Италию, общей протяжённостью около 62000 км, в 1926 году итальянский пилот Марио Де Бернарди завоевал кубок Шнейдера, в 1928 году состоялась знаменитая экспедиция дирижабля «Италия» под руководством Умберто Нобиле.

Итало Бальбо также внёс вклад в итальянскую историю аэронавтики, совершив два трансатлантических перелёта целыми флотилиями гидропланов. Под его руководством в конце 1930 года двенадцать гидропланов совершили перелёт из Италии в Бразилию, за что ему была вручена Золотая авиационная медаль ФАИ. В 1933 году 24 гидросамолёта, под руководством Итало Бальбо, совершили масштабный перелёт по маршруту Рим — Амстердам — Дерри — Рейкьявик — Ньюфаундленд — Новая Шотландия — Монреаль — Озеро Мичиган (Чикаго). В честь этого полёта Муссолини подарил городу Чикаго древнюю колонну из Остии, которая до сих пор украшает прибрежный парк города. Власти Чикаго переименовали «Седьмую стрит» в «Бальбо драйв» и провели в честь Итало Бальбо крупный парад. Во время этого визита в Соединённые Штаты Америки Бальбо был приглашён отобедать с президентом Франклином Рузвельтом, где был награждён крестом за лётные заслуги. Во время выступления Бальбо в Мэдисон сквер гарден перед итальянскими иммигрантами он сказал знаменитое: «Гордитесь тем, что вы итальянцы. С приходом Муссолини закончилась эра унижения!». Вернувшись в Рим, Бальбо получил звание Маршала авиации.

Гибель

28 июня 1940 Бальбо вылетел в Тобрук на самолёте SM.79, который был сбит огнём итальянских зенитчиков, в результате чего погибли все находившиеся в самолёте.[1][2]

См. также

Напишите отзыв о статье "Бальбо, Итало"

Примечания

  1. Dr. Nicholas La Bianca. [books.google.com/books?id=ANxRHrVdtugC&pg=PA111 Growing Up Under Fascism in a Little Town in Southern Italy]. — Xlibris Corp., 2009. — P. 111. — 254 p. — ISBN 1441570608.
  2. Джаспер Ридли. [www.e-reading.link/chapter.php/102547/87/Ridli_-_Mussolini.html Глава 34. Война между кровью и золотом.] // [www.e-reading.link/book.php?book=102547 Муссолини] / пер. Е. Ф. Левина. — М.: Аст, 1999. — 446 с.: ил. — (Всемирная история в лицах). — ISBN 5-237-03392-X.

Ссылки

  • [lord-k.livejournal.com/166840.html Итало Бальбо. Краткая иллюстрированная биография]
  • [www.hrono.ru/biograf/bio_b/balbo_italo.html Краткая биография]
  • [www.comandosupremo.com/Balbo.html Краткая биография]  (англ.)
  • Залесский К. А. Кто был кто во Второй мировой войне. Союзники Германии. — М.: АСТ, 2004. — Т. 2. — 492 с. — ISBN 5-271-07619-9.

Отрывок, характеризующий Бальбо, Итало

– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.