Кальвино, Итало

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Итало Кальвино»)
Перейти к: навигация, поиск
Итало Кальвино
Italo Calvino
Дата рождения:

15 октября 1923(1923-10-15)

Место рождения:

Сантьяго-де-Лас-Вегас, Куба

Дата смерти:

19 сентября 1985(1985-09-19) (61 год)

Место смерти:

Сиена, Италия

Род деятельности:

прозаик, публицист, журналист

Годы творчества:

19471985

Направление:

постмодернизм

Язык произведений:

итальянский

Дебют:

Тропа паучьих гнёзд

Премии:

Австрийская государственная премия по европейской литературе

Награды:

[1]

Ита́ло Кальви́но (итал. Italo Calvino; 15 октября 1923 — 19 сентября 1985) — итальянский писатель, публицист и журналист





Биография

Родился в Сантьяго-де-Лас-Вегас (Santiago de Las Vegas)[2], пригороде Гаваны на Кубе, где работал его отец-анархист[3]. Вскоре семья возвратилась в Италию. Детство провел в Сан-Ремо, там получил среднее образование. В начале Второй мировой войны прервал обучение на аграрном факультете и в 1943 присоединился к партизанскому движению (Гарибальдийские бригады). В 1945 году переезжает в Турин, где сотрудничает в разных газетах. В 1944 году становится членом Итальянской коммунистической партии[4].

После войны опять учится, но на филологическом факультете. В 1947 году закончил университет, защитив дипломную работу по творчеству Джозефа Конрада, и начал работать в коммунистической газете «L’Unità»[5].

При посредничестве друзей-писателей Чезаре Павезе и Элио Виторини Итало Кальвино издал первую книгу «Тропа паучьих гнёзд» (Il sentiero dei nidi di ragno) — неореалистическую повесть, основанную на собственном партизанским опыте[6], а в 1949 году — сборник повестей «Последним приходит ворон» (Ultimo viene il corvo). Обе книги появились в окружении неореализма.

В этот период выходит и книга «Юноши с берегов По» (I giovani del Po), неореалистическая и пролетарская согласно тематике, близкая к прозе Ч. Павезе. В 1952 году Итало Кальвино отходит от социально-критической литературы и посвящает себя фантастике. Выходят произведения «Раздвоенный виконт» (Il visconte dimezzato), «Барон на дереве» (Il barone rampante) и «Несуществующий рыцарь» (Il cavaliere inesistente), которые составляют трилогию под названием «Наши предки» (I nostri antenati). Трилогия живописует аллегорический образ современного человека.

В 1956 Итало Кальвино издаёт сборник народных сказок «Итальянские сказки» (Fiabe Italiane). В 1957 он покинул Компартию из-за несогласия с подавлением восстания в Венгрии советскими войсками и написал об этом в своем открытом письме, опубликованном в газете «L’Unità» 7 августа[7]. В 1963 вышел сборник повестей для детей «Марковальдо, или Времена года в городе» (Marcovaldo, ovvero le stagioni in cittá).

В 1964 посетил Кубу, где женился на аргентинской переводчице Эстер Юдит Зингер и встретился с Че Геварой. В том же году писатель приезжает в Париж, знакомится с Роланом Бартом и Клодом Леви-Строссом, в сферу его интересов входят социология, космология и семиотика[8]. Новые интересы повлияли и на его творчество: вскоре выходит сборник повестей «Космокомические истории» (1965), а в 1969 году — роман «Замок скрестившихся судеб» (Il castello dei destini incrociati). Эти, а также следующие произведения создавались под значительным влиянием фантастики и сюрреализма: «Невидимые города» (Le cittá invisibili, 1972), «Если однажды зимней ночью путник» (Se una notte d’inverno un viaggiatore, 1979).

В 1975 году писатель стал почетным членом Американской Академии, в следующем году получил Австрийскую Государственную премию по европейской литературе. В 1983 году вышел сборник «Паломар». Умер Итало Кальвино в Сиене в 1985 году.

Сочинения

  • Итальянские сказки / Сост. И. Кальвино. — М.: Гослитиздат, 1959. — 205 с.
  • Итальянские сказки / Сост. Н. В. Котрелев. — М.: Правда, 1991. — 464 с. — С. 11—186. — ISBN 5-253-00266-9.
  • Итальянские сказки / Сост. И. Кальвино. — Висма, 1992. — 208 с. — ISBN 5-7200-0008-9.
  • Кальвино И. Кот и полицейский. Избранное. — М.: Молодая гвардия, 1964. — 432 с. (Рассказы из циклов «Трудные идиллии», «Трудные воспоминания», «Трудная любовь», «Трудная жизнь»).
  • Кальвино И. Космикомические истории. — М.: Молодая гвардия, 1968. — 160 с. (Избранные рассказы из сборников «Космикомические истории» и «Т нулевое»)
  • Кальвино И. Избранное / Пер. с итал., составл. и предисл. Р. Хлодовского. — М.: Радуга, 1984. — 496 с. (Мастера современной прозы). (Романы «Тропа паучьих гнёзд», «Несуществующий рыцарь», «Раздвоенный виконт», «Барон на дереве», повесть «Облако смога», рассказ «Путь в штаб»)
  • Кальвино И. Незримые города. Замок скрещенных судеб. — Киев: Лабиринт, 1997. — ISBN 966-521-025-4.
  • Кальвино И. Собрание сочинений. Наши предки: Романы. — Т. 1. — СПб.: Симпозиум, 2000. — 458 с. — ISBN 5-89091-104-X, ISBN 5-89091-105-8 (Романы «Раздвоенный виконт», «Барон на дереве», «Несуществующий рыцарь»).
  • Кальвино И. Собрание сочинений. Замок скрестившихся судеб: Романы, рассказы. — Т. 2. — СПб.: Симпозиум, 2001. — 416 с. — ISBN 5-89091-128-7, ISBN 5-89091-105-8 (Романы «Замок скрестившихся судеб», «Таверна скрестившихся судеб», «Невидимые города», сборник рассказов «T нулевое»).
  • Кальвино И. Собрание сочинений. Если однажды зимней ночью путник: Роман, повесть, новеллы. — Т. 3. — СПб.: Симпозиум, 2000. — ISBN 5-89091-108-2, ISBN 5-89091-105-8 (Роман «Если однажды зимней ночью путник», повесть «Паломар», сборник новелл «Под солнцем ягуара»).
  • Кальвино И. Космикомические истории. — М.: АСТ; Астрель, 2011. — 448 с. — ISBN 978-5-17-070553-5, ISBN 978-5-271-32611-0 (Сборники «Космикомические истории», «Т нулевое», «Другие космикомические истории», «Трансформированные космикомические истории», «Космикомическая история. Новая редакция»).

Напишите отзыв о статье "Кальвино, Итало"

Литература

  • Богемский Г. Д. [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke3/ke3-3312.htm Краткая Литературная Энциклопедия: в 9 т.] / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Советская Энциклопедия, 1966. — Т. 3: Иаков — Лакснесс. — 978 с. — 111 000 экз.
  • Визель М. Я. Поздние романы Итало Кальвино как образцы внекомпьютерного гипертекста // Проблемы итальянистики : Сборник. — М.: РГГУ, 2006. — Вып. 2. Литература и культура. — С. 169—190.
  • Кин Ц. И. Тропа паучьих гнезд; И. Кальвино и «Менабо» // Миф, реальность, литература. Итальянские заметки. — М.: Советский писатель, 1968. — С. 183—188, 237—240. — 336 с.
  • Baranelli, Luca. Bibliografia di Italo Calvino. — Pisa: Edizioni della Normale, 2007. — 274 p. — ISBN 9788876421952.
  • Pilz, Kerstin. Mapping Complexity: Literature and Science in the Works of Italo Calvino. — Leicester: Troubador, 2005. — 209 p. — ISBN 9781904744207.
  • McLaughlin, Martin. Italo Calvino. — Edinburgh: Edinburgh University Press, 1998. — ISBN 978-0-7486-0735-8.

См. также

Примечания

  1. [www.treccani.it/enciclopedia/italo-calvino_(Dizionario-Biografico) Calvino, Italo]. Treccani L'Enciclopedia Italiana. Проверено 12 февраля 2014.
  2. Богемский, 1966, с. 331.
  3. Calvino, 'Political Autobiography of a Young Man', Hermit in Paris, 132.
  4. [zarlitra.in.ua/kalvino-1.html В. Назарец — Итало Кальвино — Биография]
  5. Богемский, с. 331.
  6. Pavese’s review first published in l’Unità on 26 September 1947. Quoted in Weiss, Understanding Italo Calvino, 39. «squirrel of the pen» who «climbed into the trees, more for fun than fear, to observe partisan life as a fable of the forest».
  7. Cf. Barenghi and Bruno, «Cronologia» in Romanzi e racconti di Italo Calvino, LXXIV; and Calvino, «The Summer of '56» in Hermit in Paris, 200
  8. McLaughlin, 1998, p. xv.

Отрывок, характеризующий Кальвино, Итало

Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.