Итальянская оккупация Мальорки
| Мальорка | |||||||||
| итал. Majorca | |||||||||
| оккупационная зона Италии | |||||||||
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||||
 Балеарские острова во время Гражданской войны в Испании. Мальорка расположена в центре. территория, оккупированная войсками Италии и Франко. территория, находящаяся под управлением Второй Испанской Республики. | |||||||||
| Столица | Пальма | ||||||||
| Форма правления | оккупация | ||||||||
| проконсул | |||||||||
| - 1936 | Арконовальдо Бонаккорси | ||||||||
Итальянская оккупация Мальорки произошла в 1936—1939 годах во время Гражданской войны в Испании. Италия вступила в войну в 1936 году с целью аннексии Балеарских островов и Сеуты и создания на их территории государства-сателлита[1]. Италия стремилась захватить Балеарские острова, так как они, занимая стратегически важное положение, связывали Францию и её колонии в Северной Африке, а также Гибралтар и Мальту[2]. В результате операции итальянцами были заняты важные аэропорты (Алькудия, Пальма) и порты (Пальма)[3].
За некоторое время до полного вмешательства Италии в гражданскую войну в Испанию была послана диверсионная группа под командованием лидера чернорубашечников Арконовальдо Бонаккорси, которая высадилась на острове Майорка и захватила его[4]. После захвата острова Бонаккорси был назначен проконсулом Балеарских островов[4]. Он объявил Майорку бессрочным владением Италии[5]. Бонаккорси был инициатором жестокого террора на Майорке, в результате которого было расстреляно более 3 000 человек (бо́льшей частью — коммунистов), включая всех заключённых[4]. Захватив Пальму-де-Майорку, Бонаккорси переименовал главную улицу в Via Roma (Римская улица) и установил на ней памятники Римскому орлу[6]. Позже за свою деятельность на острове он был награждён медалями[4].
Мальорка стала авиабазой для итальянских ВВС, совершавших налёты на прибрежные города материковой Испании, контролируемые войсками республиканцев[7]. Первоначально на Майорке базировалось незначительное число самолётов (бомбардировщиков), дабы избежать вооружённых столкновений с Великобританией и Францией[8]. Однако те продолжали не предпринимать никаких действий в отношении Италии, и на острове были развёрнуты 12 самолётов, один из которых пилотировал сын Бенито Муссолини — Бруно[8]. К январю 1938 года численность итальянских ВВС на Балеарских островах увеличилась в 2 раза, и в связи с этим участились их налёты на корабли стран-интернационалистов, шедших с военной помощью для республиканцев[9]. Увеличение численности итальянских бомбардировщиков на острове, числа налётов на порты республиканцев и на интернационалистские корабли были оценены правительством Франции как провокационные[8].
11 (или 12) апреля 1939 года, после победы Франко в гражданской войне и вторжения итальянских войск в Албанию, Муссолини отдал приказ о выводе войск из Испании[10]. Поводом к отданию этого приказа послужил быстрый захват войсками Гитлера Чехословакии и начало подготовки войск к вторжению в страны Восточной Европы[10].
См. также
Напишите отзыв о статье "Итальянская оккупация Мальорки"
Примечания
- ↑ R. J. B. Bosworth. The Oxford handbook of fascism. Oxford, UK: Oxford University Press, 2009. Pp. 246.
- ↑ John J. Mearsheimer. The Tragedy of Great Power Politics. W. W. Norton & Company, 2003.
- ↑ LIFE 22 November 1937.
- ↑ 1 2 3 4 Mr. Ray Moseley. Mussolini’s Shadow: The Double Life of Count Galeazzo Ciano. Yale University Press, 2000. Pp. 27.
- ↑ Raanan Rein. Spain and the Mediterranean Since 1898. London, England, UK; Portland, Oregon, USA: FRANK CASS, 1999. Pp. 155.
- ↑ Abulafia, David. 2001. The Great Sea: A Human History of the Mediterranean. Oxford University Press. p. 604
- ↑ S. Balfour. Spain and the Great Powers in the Twentieth Century. Routledge, London, England, UK; New York, New York, USA: 1999. p. 172.
- ↑ 1 2 3 Reynolds Mathewson Salerno. Vital Crossroads: Mediterranean Origins of the Second World War, 1935—1940. Cornell University, 2002. Pp. 32.
- ↑ Reynolds Mathewson Salerno. Vital Crossroads: Mediterranean Origins of the Second World War, 1935—1940. Cornell University, 2002. Pp. 29.
- ↑ 1 2 Robert H. Whealey. Hitler And Spain: The Nazi Role in the Spanish Civil War, 1936—1939. Paperback edition. Lexington, Kentucky, USA: University of Kentucky Press, 2005. Pp. 62.
Отрывок, характеризующий Итальянская оккупация Мальорки
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
