Аллен, Итан

Итан Аллен (англ. Ethan Allen; 21 января 1738 — 12 февраля 1789) — американский солдат, герой Войны за независимость США, политик, философ, писатель, а также фермер и бизнесмен. Он более всего известен как один из основателей американского штата Вермонт, а также за захват форта Тикондерога в начале Войны за независимость.

Родившись в сельской местности Коннектикута, Аллен получил воспитание в суровых традициях тогдашнего фронтира, но при этом получил образование, которое включало некоторые понятия о философии. В конце 1760-х годов он начал интересоваться земельными участками, выделенными поселенцам в Нью-Гэмпшире, приобрел там землю и оказался втянутым в правовые споры с окрестными территориями. Неудачи на правовом поприще привели к формированию провоенной организации «Парни с Зелёных гор» (англ. Green Mountain Boys), с которой Аллен начал кампанию по запугиванию и уничтожению имущества нью-йоркских поселенцев, чтобы вынудить их покинуть участки. Когда же началась Война за независимость, Аллен и его «парни» проявили инициативу и 10 мая 1775 года захватили форт Тикондерога. В сентябре 1775 года Аллен предпринял неудачную попытку захватить Монреаль, что привело к его пленению британскими властями. Первоначально помещённый в тюрьму на борту корабля Королевского военно-морского флота, он был условно освобождён в Нью-Йорке и наконец выпущен в рамках обмена пленными в 1778 году.

После своего освобождения Аллен вернулся на Нью-Гэмпширские земельные участки, которые объявили о своей независимости в 1777 году, и возобновил политическую деятельность на данной территории. Продолжая сопротивление попыткам Нью-Йорка установить контроль над территорией, он активно поддерживал руководство Республики Вермонт в его усилиях по получению признания Конгрессом их территории как штата, а также участвовал в спорных переговорах с британцами о возможности превращения Вермонта в отдельную британскую провинцию.

Помимо политической деятельности Аллен весьма успешно вел бизнес, включающий спекуляции землёй на территории Вермонта, процветающие фермерские хозяйства и шахту по добыче железа, одну из первых в Коннектикуте. Земля, приобретённая Алленом и его братьями, включала земельные участки, которые в конечном итоге стали Берлингтоном, штат Вермонт.

Аллен является автором ряда философских трактатов и политических документов, относящихся к формированию Вермонта, а также мемуаров о своих подвигах на войне, которые в XIX веке были довольно популярной книгой. Он был дважды женат и стал отцом восьмерых детей.

Библиография

• Allen Ira. The Natural and Political History of the State of Vermont. — Charles E. Tuttle Co, 1798.
• Hoyt Edwin P. The Damndest Yankee: Ethan Allen & his Clan. — Brattleboro, Vermont: The Stephen Greene Press, 1976. — ISBN 978-0-8289-0259-5.
• Moore Hugh. [books.google.com/?id=lDEOAAAAIAAJ Memoir of Col. Ethan Allen; Containing the Most Interesting Incidents Connected With His Private and Public Career]. — Plattsburg, N.Y: O. R. Cook, 1834. — ISBN 0-665-43980-6.
• Pell John. Ethan Allen. — Boston: Houghton Mifflin, 1929. — ISBN 978-0-8369-6919-1.

Отрывок, характеризующий Аллен, Итан

Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.