Ито Сукэюки

Ито Сукэюки
Маршал флота граф Ито Сукэюки
Дата рождения	20 мая 1843(1843-05-20)
Место рождения	Кагосима, княжество Сацума, сёгунат Токугава
Дата смерти	16 января 1914(1914-01-16) (70 лет)
Место смерти	Токио, Япония
Принадлежность	Императорский флот Японии
Род войск	флот
Годы службы	1871—1907
Звание	маршал флота
Командовал	Флот постоянной готовности Объединённый флот
Сражения/войны	Война Босин Японо-китайская война Русско-японская война
Награды и премии

Граф Ито Сукэюки (яп. 伊東 祐亨, 20 мая 1843 — 16 января 1914) — офицер японского флота эпохи Мэйдзи.

Ито Сукэюки был сыном самурая княжества Сацума, родился в Кагосиме, изучал морское и артиллерийское дело, в составе флота княжества Сацума принимал участие в войне княжества Сацума с Англией. К моменту начала войны Босин он уже перебрался в Эдо и пошёл на службу к тем, кто боролся против Сёгуната Токугава.

После Реставрации Мэйдзи Ито получил звание лейтенанта и служил на корвете «Ниссин». После создания Императорского флота Японии (1869) служил на различных кораблях. В 1882 году получил звание капитана, 15 июня 1886 года — контр-адмирала, 12 декабря 1892 года — вице-адмирала. С 20 мая 1893 года — Верховный главнокомандующий «Флота постоянной готовности» (часть японского флота, состоявшая из наиболее современных и боеспособных судов). После того, как в 1894 году «Флот постоянной готовности» был объединён с «Западным флотом» (состоял из устаревших судов), Ито Сукэюки стал первым верховным главнокомандующим «Объединённого флота» и выиграл борьбу на море во время Японо-китайской войны. 11 мая 1895 года Ито стал начальником Генерального штаба Императорского флота Японии. 5 августа 1898 года он был удостоен титула сисяку (виконта), а 28 сентября 1898 года получил звание адмирала.

Во время Русско-японской войны Ито Сукэюки продолжал выполнять обязанности главы Генерального штаба Императорского флота. 31 января 1905 года он получил звание маршала флота, а в 1907 году — титул хакусяку (графа); в этот же период он был награждён орденом Золотого коршуна 1-й степени и Высшим орденом Хризантемы с большой лентой.

Ито умер в 1914 году; похоронен в храме Кайан-дзи в токийском специальном районе Синагава.

Отрывок, характеризующий Ито Сукэюки

Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.