Датские евреи

Да́тские евре́и — еврейская община Дании. Первые евреи появились в Дании в 1623 году, когда король Кристиан IV пригласил евреев из Амстердама поселиться в его стране. Главной причиной приглашения евреев в Данию стала необходимость развития экономики.

История

В средневековом датском искусстве, содержатся еврейские образы. Еврейский образ в тот период — это человек в остроконечной шляпе. На самом же деле в тот период евреи в Дании не жили, обусловлено это было постулатами заключенной в 1536 Датской реформации (переход от католицизма к лютеранству).

Первые евреи поселились на территории Дании в 1622 году по приглашению датского короля Кристиан IV. Кристиан послал приглашение евреем-сефардам из Амстердама и Гамбурга, евреям предлагалось поселится в основном недавно городе Глюкштадт, располагающимся на реке Эльба (сейчас этот город входит в состав германской земли Шлезвиг-Гольштейн).

Первым евреем, которому было позволено поселится в Датском королевстве, был купец Альберт Дионис Минт, который должен был организовать монетный двор, на этом дворе выпускались денинги, делеры и дукаты. Спустя некоторое время король разрешил въехать в страну другим евреям. Первые евреи Дании были заняты, в основном, в сфере торговли, экономики, производства ювелирных изделий, также они были заняты при королевском дворе. В 1628 году статус евреев Дании был закреплён на законодательном уровне. Евреи Дании не обязаны были носить традиционную еврейскую одежду и селиться в гетто, кроме того евреям было разрешено исповедовать иудаизм.

Евреи-финансисты, предоставляли королевскому двору Дании кредиты, на различные нужды, такие, например, как ведение войн.

Период немецкой оккупации

См. также: Дания во Второй мировой войне

9 апреля 1940 года германские войска, вторглись на территорию Дании (в рамках Датско-Норвежской операции), несмотря на то, что Дания сохраняла нейтралитет. Благодаря соглашению, подписанному между Данией и Германией, страна сохраняла своё государственное устройство. Кристиан X оставался королём, датское правительство и парламент, продолжали функционировать, в период с 1940 по 1943 год. В 1943 году, датские подпольщики активизировали свою деятельность против немецких оккупантов. В ответ на это, немцы распустили датское правительство и объявили в стране военное положение.

Послевоенный период

Число евреев, проживающих сегодня в Дании составляет около 1900, по словам финна Шварц, президента Mosaisk Troessamfund. По сравнению с 1997 г. это число указывает на значительное уменьшение еврейского населения Дании, которое еврейская община объясняется увеличением антисемитских инцидентов.

Тем не менее, датское исследование показало, что проявления антисемитизма в Дании ограничиваются группами других меньшинств и не является проблемой в датском обществе в целом.

Скорее всего, тот факт, что Дания становится все более светским государством в последние годы, может быть лучшим объяснением того, почему евреи и другие группы с богатым религиозным наследием, сталкиваются с трудностям в процессе адаптации к жизни в Дании. Было высказано предположение , что не- ортодоксальные евреи имеют мало или вообще не имеют проблем чувствовать себя как дома в Дании.

Еще одна чувствительная тема для евреев в Дании является относительно сильной поддержкой Палестины в стране, что может создать некоторую напряженность, если датские евреи высказываются в поддержку Израиля во время военных действий в секторе Газа. По оценкам, число людей, считающих себя евреем может быть около 7000 до 9000 человек из общей численности населения в 5,5 миллиона человек. Почти все евреи интегрированы в датское общество.

Датское общество в целом продолжает являться безопасной и благоприятной средой для своего еврейского меньшинства. На сегодняшний день в Дании есть три активных синагоги в Копенгагене.

По состоянию на 2012 год, терпимость по отношению к еврейскому населению в Дании становится все более шаткой из-за увеличения антиизраильских настроений и враждебности со стороны растущего мусульманского населения иммигрантов.

Современный антисемитизм

• В феврале 2014 года AKVAH опубликовал доклад о антисемитских инцидентов в Дании 2013 г. В докладе описывается 43 антисемитских инцидента, которые произошли в Дании в течение года, которые включали нападение и физическое преследование, угрозы, антисемитские высказывания и акты вандализма. Согласно отчету, не было никаких изменений в уровне антисемитизма в стране по сравнению с предыдущим годом.

• Еврейская община в Дании сообщила об увеличении угрожающих сообщений и антисемитских нападений, вызванных Израильским конфликтом в секторе Газа.

Ссылки

• [www.eleven.co.il/article/11366 Дания в ЭЕЭ]
• [mishpoha.org/n23/23a11.shtml ИСТОРИЯ ЕВРЕЙСКОЙ СЕМЬИ В ДАНИИ]
• [sonia-stasina.livejournal.com/352829.html Датский феномен]

Отрывок, характеризующий Датские евреи

– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.