Распространение иудаизма в Хазарии по данным археологии

Распространение иудаизма в Хазарии по данным археологии — одна из ключевых научных проблем в изучении истории Хазарского каганата. Она сводится к поиску материальных подтверждений бытования в Хазарии иудаизма и к оценке того, в какой степени им было затронуто хазарское общество. Существующие на эту тему сообщения письменных источников трактуются по-разному, и в мировой историографии наблюдается несовпадение мнений. Российские и украинские специалисты традиционно придерживается скептической оценки, считая что в иудаизм перешли только царский род и некоторая часть высшей знати. Напротив, западные и, в том числе, израильские историки настаивают на широком бытовании этой религии среди всех хазар, а также на её проникновении в среду подчинённых хазарам народов. В крайнем виде эти точки зрения превращаются в провозглашение насильственного характера иудаизации «сверху», преувеличение еврейского фактора в хазарской истории в ущерб остальным, а иногда в полное отождествление хазар с евреями. Археологические данные должны стать решающими в решении этого спорного вопроса, а также ряда других, непосредственно с ним связанных:

• Насколько каноническим был хазарский иудаизм, как он взаимодействовал с язычеством? Отдельный вопрос был ли он раввинистическим (как считает большинство историков) или караимским?
• Можно ли говорить о «цивилизаторском» (культурном) влиянии хазарского иудаизма на контактировавшие с хазарами страны (например Древнюю Русь)?
• Насколько серьёзен вклад прозелитов-хазар в восточноевропейское еврейство?

Характеристика хазарского иудаизма по письменным источникам

Аль-Масуди, «Луга золота и рудники драгоценных камней», X век: «Царь, его свита и все племя собственно хазар исповедуют иудейство, сделавшееся главенствующей религией в этом царстве уже со времен халифата Гарун-ар-Рашида. Много иудеев приютилось у хазар и бежало туда из разных мусульманских городов и из царства Рум, так как в наши дни, в 332 году, Арман, царь румский, обращал иудеев, бывших в его царстве, в христианство»

Известно, что правители Хазарии перешли в иудаизм по собственной инициативе в нач. IX века. По легенде это произошло в ходе диспута, устроенного между представителями трёх религий. Через него в разное время проходили все кочевые каганаты Евразийских степей и все соседи Хазарии (Дунайская и Волжская Болгарии, Русь, Алания). Хазарский случай уникален тем, что в качестве официальной религии был выбран иудаизм, который по своей природе является национальной религией евреев и не предусматривает обращение других народов. Кроме того, у евреев с эпохи Рассеяния не было государственности.

Согласно собственно хазарской традиции, отражённой в произведениях т. н. Еврейско-хазарской переписки, причиной предпочтения иудаизма стало то, что его положения являются общими для христианства и ислама. Современные историки среди реальных причин выбора называют стремление хазар сохранить независимость от враждебных Византии и Арабского халифата и указывают на связь правящего хазарского клана с еврейскими общинами, издавна жившими на территории страны. Есть основания полагать, что иудаизация была связана с борьбой за власть. Инициаторами смены веры выступали не каганы, опорой которых был языческий культ, а представители другого знатного рода — беки («цари»), которым удалось лишить каганов реальной власти.

Археология

Памятники на основной территории каганата (Равнинный Дагестан, Нижнее Поволжье, Подонье, Крым) связывают с Салтово-маяцкой археологической культурой. Её исследования начались на рубеже XIX—XX вв. и приобрели систематический характер в советское время. В настоящее время в научный оборот введено более тысячи памятников всех типов: стационарных и временных поселений, крепостей, могильников.

После многочисленных исследований археологи констатируют, что основная масса хазарского народа оставалась языческой. Причём язычество было здесь не пережиточным явлением, а полноправной религией народных масс. Отчётливых следов иудаизма на территории раскопок не зафиксировано, а наоборот, появляется всё больше свидетельств о господстве язычества в Хазарском каганате VIII—X вв. Эти научные изыскания делают все яснее религиозную ситуацию в Хазарии: вплоть до X в. Хазария не была существенно затронута мировыми религиями, причём имеется в виду не только иудаизм, но также христианство и ислам. Ни одна из вышеуказанных религий не подействовала на религиозно-мифологическую систему верований в Хазарии. Так, их истоки прослеживаются в общеиндоевропейской традиции и от них ведут к иранской. Исследования в этом направлении оказались более плодотворными. Как замечает С. А. Плетнева, в ходе археологических исследований было засвидетельствовано исчезновение солярных амулетов, посвящённых Тенгри-хану, и, согласно её предположениям, это произошло из-за усиления иудаизма, который вытеснил из каганата «централизованный феодальный культ бога неба». По её мнению, это произошло только в IX в., хотя другие более архаичные культы и сам шаманизм сосуществовали с иудаизмом до конца каганата. Другие археологи возражают, заявляя, что предположения о противопоставлении язычества, в частности культа неба, иудаизму вряд ли имеет под собой основания.

Даже на таких территориях позднего проживания хазар, как Крым, в том числе в хорошо исследованном Херсонесе, следы еврейского присутствия прослеживаются только в V в. Однако на Тамани были найдены надгробные стелы с изображением иудейской символики, свидетельствующие о том, что в этом регионе иудеи присутствовали (Фанагория, Таматархе) после V в. На обратных сторонах этих стел иногда попадались тамгообразные особые знаки, которые могут свидетельствовать о том, что данные стелы возвышались над могилами хазарских прозелитов. В Боспоре найдены некоторые иудейские надгробия, но само кладбище ещё не изучено.

В. С. Флеров и В. Е. Флерова отмечают принципиальную сложность выделения признаков иудаизма в археологическом материале. На сегодняшний день нет археологических эталонов или исторических описаний иудейского погребального обряда VIII—X вв., поэтому идентификация иудейских захоронений на фоне рядовых ямных языческих погребений затруднительна. Архитектура синагог не имела четкого канона и всегда соответствовала местным стилям и художественным вкусам, поэтому молитвенные собрания могли проходить в традиционных постройках — полуземлянках или юртообразных (подробнее о возможных критериях выделения признаков иудаизма см.: Флеров В. С., Флерова В. Е. Иудаизм в степной и лесостепной Хазарии: проблема идентификации археологических источников // Хазары. Материалы Первого и Второго международных коллоквиумов. М. 2005. С. 185—207).

См. также

• Хазарский каганат
• Хазары

Литература

• Артомонов М. И. История хазар. — Л., 1962. — С. 38.
• Кёстлер А. [www.lib.ru/INPROZ/KESTLER/hazary.txt Тринадцатое колено: Крушение империи хазар и её наследие]. СПб., 2001. [biblebelievers.org.au/13trindx.htm Английский текст]
• Петрухин В. Я., Флёров В. С. [www.academia.edu/6331828/Иудаизм_в_Хазарии_по_данным_археологии._Соавтор_В.С._Флёров Иудаизм в Хазарии по данным археологии] // История еврейского народа в России. От древности до раннего Нового времени. Том 1 — М.: Мосты культуры/Гешарим, 2010. — С. 149—161.
• Плетнева С. А. [www.russiancity.ru/ybooks/y1.htm От кочевий к городам. М., 1967.]
• Флёров В. С., Флёрова В. Е. [domongol.org/viewtopic.php?f=11&t=10704 Иудаизм в степной и лесостепной Хазарии: проблема идентификации археологических источников] // Хазары. Материалы Первого и Второго международных коллоквиумов / Ред. В. Петрухин, В. Москович и др. М., 2005. С. 185—206.
• Флёрова В. Е. Хазарские курганы с ровиками: Центральная Азия или Восточная Европа? // Российская археология. — 2001. — № 2.
• Kovalev R.K. Creating Khazar Identity through Coins: the Special Issue Dirhams of 837/838 // East Central and Eastern Europe in the Early Middle Ages / Florin Curta (ed.). Ann Arbor, 2005. P. 220—251.

Ссылки

• [student.km.ru/ref_show_frame.asp?id=DA06F9382D5045E1B2B2C3A7B6D9907F Талашов М. В. Наследие древних тюрков в хазарии: миф или реальность.]
• [www.astrakhan.ru/history/read/14/ Религиозные верования Хазарии]

Отрывок, характеризующий Распространение иудаизма в Хазарии по данным археологии

– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]