Еврейско-грузинский язык
Еврейско-грузинский | |
Самоназвание: |
קיברולי |
---|---|
Страны: | |
Общее число говорящих: |
85 000 |
Классификация | |
Категория: | |
Письменность: | |
Языковые коды | |
ISO 639-1: |
нет |
ISO 639-2: |
cau |
ISO 639-3: |
jge |
См. также: Проект:Лингвистика |
Еврейско-грузинский (груз. ყივრული ენა) (Киврули, Грузиник) — диалект грузинского языка, традиционное наречие грузинских евреев.
Место в классификации языков
Еврейско-грузинский — единственный еврейский язык в картвельской семье. Место языка в классификации находится под вопросом: обычно он упоминается как диалект грузинского языка[1], но в некоторых источниках называется жаргоном торговцев-евреев в Грузии[2].Интересно, что этот жаргон составляет значительную часть грузинского сленга, которым пользуются разные маргинальные группы (например, воры в законе).
Бóльшая часть лексики заимствована из грузинского, однако есть некоторое количество корней, пришедших из иврита и арамейского.
Распространение и статус
В настоящий момент[когда?] насчитывается около 85 000 носителей диалекта. Из них в Грузии проживает только 20 000, почти 60 000 находится в Израиле, около 4 000 — в США (преимущественно в Нью-Йорке). В Израиле использование еврейско-грузинского сокращается под влиянием иврита, официального языка страны. Количество носителей в Грузии значительно сократилось из-за эмиграции, начавшейся в 1970-е.
Напишите отзыв о статье "Еврейско-грузинский язык"
Примечания
|
Отрывок, характеризующий Еврейско-грузинский язык
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.