Иулиан с озера Орта
Иулиан с озера Орта (IV век) — святой, диакон. День памяти — 7 января, 21 июня (4 июля) (Сербская православная церковь). .
Святой Иулиан (Julien), диакон, и его брат Иулий проповедывали в окрестности озера Орта, епархия Новара, Ломбардия. Святой Иулиан отшёл ко Господу в 391 году, вскоре после своего брата.
Житие
Святой Иулиан с озера Орта и его брат, святой Иулий, священник, родились на острове Эгина, Греция в IV веке. Оба брата получили образованеи в Афинах.
Затем они отправились в Ломбардию, на берега маленького озера Орта. Они основали более сотни храмов и часовен в районе озера Лаго-Маджоре, но лишь два из них имеют подтверждённый статус палеохристианских храмов: базилика святого Иулия (Орта-Сан-Джулио) и храм святого Лаврентия в Гоццано.
Почитание святых сохраняется на берегах озер Орта и озера Лаго Маджоре. Нынешнее озеро Орта в древности называлось Кузио (fr:Cusio). В Средние века оно стало называться озером святого Джулио.
Также 7 января поминают святого Иулиана из Кальяри.
Напишите отзыв о статье "Иулиан с озера Орта"
Ссылки
- Иаков Ворагинский, Золотая легенда
- [svetosavlje.org/biblioteka/prolog/index.php?m=6&d=21&a=1&date=6-2006 Охридский пролог]
Отрывок, характеризующий Иулиан с озера Орта
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
