Иоанн (Картушин)
Архиепископ Иоанн<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 16 октября 1898 — 24 апреля 1915 | ||
| Церковь: | Древлеправославная Церковь Христова старообрядцев, приемлющих белокриницкую иерархию | |
| Предшественник: | Саватий (Лёвшин) | |
| Преемник: | Мелетий (Картушин) | |
| ||
| 9 августа — 16 октября 1898 | ||
| Церковь: | Древлеправославная Церковь Христова старообрядцев, приемлющих белокриницкую иерархию | |
| Имя при рождении: | Иустин Авксентьевич Картушин | |
| Рождение: | 1 июня 1837 хутор Попков станицы Островской, Области Войска Донского (ныне Котовский район, Волгоградской области) | |
| Смерть: | 24 апреля 1915 (77 лет) Рогожский посёлок, Москва | |
| Похоронен: | Рогожское кладбище, Москва | |
| Династия: | Картушины | |
| Супруга: | скончалась в 1872 году | |
| Дети: | двое детей | |
| Принятие монашества: | 21 июля 1890 года | |
| Епископская хиротония: | 9 августа 1898 года | |
Архиепи́скоп Иоа́нн (в миру Иусти́н Авксе́нтьевич Карту́шин; 1 июня 1837, хутор Попков станицы Островской, Усть-Медведицкий округ, Область Войска Донского — 24 апреля 1915, Рогожский посёлок, Москва) — предстоятель Древлеправославной Церкви Христовой старообрядцев, приемлющих белокриницкую иерархию (1898—1915) с титулом архиепископ Московский и всея Руси.
Биография
Родился 1 июня 1837 года в хуторе Попкове станицы Островской Области Войска Донского (ныне Котовский район (Волгоградская область)) в семье казаков. Приходился двоюродным братом архиепископу Московскому и всея Руси Мелетию (Картушину).
С юности занимался изучением Священного писания и богословной литературы. Расширял кругозор в полемических беседах с миссионерами синодальной церкви.
В звании урядника Иустин Картушин нес службу в казачьих войсках.
Дом его семьи был местом молитвенных собраний старообрядцев хутора Попков. В 1868 году во дворе дома Картушиных была выстроена моленная. Обязанности уставщика и головщика в ней исправлял Иустин Авксентьевич, который к этому времени стал и известным в окру́ге начётчиком, за что был замечен священноначалием.
В 1872 году овдовел, оставшись с двумя малолетними детьми. До 1882 года жил с отцом и братом, помогая им в ведении хозяйства.
Ещё в 1875 году архиепископ Московский Антоний (Шутов) призывал его принять епископский сан. 21 июля 1890 года он принял иночество и поступил в Пятипский монастырь. В апреле 1895 года старообрядцы хутора Гурова Донской области пригласили инока Иоанна для собеседования с его родным братом — единоверческим миссионером Калиной Картушиным. Состоялись две беседы, по результатам которых инок Иоанн написал книгу «Разбор ответов миссионера Калины Картушина».
Предстоятель
В августе 1898 года Освященный собор избрал его сначала епископом на Донскую епархию (хиротонисан 9 августа 1898 года в Нижнем Новгороде епископом Уральским Арсением и др.), а в октябре того же года Освященным собором он был избран на московский престол. Возведён во архиепископа Московского и всея Руси Освященным собором во главе с епископом Уральским Арсением 16 октября (по др. данным, 16 августа) 1898 года. Возведение состоялось в Москве, в домовом храме Михайлова.[1]
Через два года в 1900 году правительство потребовало от него дать подписку в том, что он не будет впредь именоваться «архиепископом Московским и Всея России». Зная церковные каноны и имея пример архиепископа Савватия (Лёвшина), он рассудительно написал, что он не именуется «Московским и всея России», а только старообрядческим архиепископом. Неудовлетворенное этим правительство выслало архиепископа Иоанна под надзор полиции в Тулу.
В 1903 году ему было предложено избрать место жительства по своему усмотрению, исключая Москву с губернией. В сентябре 1905 года ему последовало разрешение проживать где угодно, не исключая столиц, и владыка Иоанн поселился в Москве, сначала в доме, принадлежащем старообрядческой общине в Николо-Ямском тупике, а затем на Рогожском кладбище, в специально отстроенном для него верхнем помещении при лечебнице имени Сергея Ивановича Морозова (ныне здание стоматологической поликлиники). Но совершать открытые богослужения старообрядцам ещё не было позволено. Лишь 22 октября 1905 года, полгода спустя после распечатания алтарей на Рогожском кладбище, было разрешено архиерейское служение в Покровском кафедральном храме, которое и совершил архиепископ Иоанн в сослужении множества священников.
Освященный собор, состоявшийся в апреле 1906 года, принял решение об учреждении в Москве митрополии, а на сентябрьском соборе того же года было постановлено «возвести господина Иоанна, московского архиепископа, в сан митрополита Российской старообрядческой области». Но решение это не удалось провести в жизнь из-за противодействия правительства. Известно также, что и сам владыка настойчиво отказывался от возведения его в этот сан[2].
В 1906—1907 годах, после смерти епископа Измаильского Анастасия, архиепископ Иоанн (Картушин) временно управлял его епархией.
Близ хутора Калач Области Войска Донского с благословения Освященного собора 1906 года архиепископом Иоанном был основан мужской монастырь, в котором перед революцией 1917 года подвизалось более 40 иноков.
В 1911 году при непосредственном участии архиепископа Иоанна был основан Старообрядческий богословский институт, почётным членом попечительского совета которого состоял архиепископ Иоанн.
С началом Первой мировой войны архиепископ Иоанн освободил свои покои для нужд лазарета, а сам переехал неподалёку, в дом Соловьёвых на Рогожском же кладбище.
Архиепископ Иоанн за годы своего предстоятельства освятил более 100 новых храмов, рукоположил 15 епископов, 92 священника и 8 диаконов. При нём были учреждены Ярославская, Томская, Петроградская, Киевская, Рязанская и Иркутская епархии[3].
Скончался 24 апреля 1915 года в доме Соловьёвых[4] Погребен на Рогожском кладбище.
Прижизненный портрет архиепископа Иоанна (холст, масло) находится в помещении Митрополии Московской и всея Руси Русской Православной Старообрядческой Церкви.
Полемическая деятельность
Много беседовал с миссионерами господствующей церкви, а также с беспоповцами и беглопоповцами.
Во время поездок на Дон известного единоверческого игумена Павла Прусского Иустин Авксентьевич в собеседовании с ним весьма достойно противостоял ему.
В 1885 году Иустин Авксентьевич вёл беседы с баптистами, появившимися тогда в Области Войска Донского, во главе которых стоял бывший старообрядческий священник села Казинки Ростовской губернии В. И. Гамаюнов. Итогом собеседований стало возвращение отступников в лоно Церкви. В том же году Картушин получил приглашение епископа Кавказского Силуяна занять должность секретаря епископии.
В 1906 году новообрядческий архиепископ Волынский и Житомирский Антоний (Храповицкий) писал к архиепископу Иоанну с целью склонить его к объединению старообрядцев с господствующей церковью, на что последний дал ответ, ясно выразив, на каких условиях возможно такое объединение:
«…единение весьма желательно… Предприятие Ваше к восстановлению единства русского христианства может осуществиться только посредством полного возвращения вашего к дониконовскому православию, при отмене всех новшеств и при отречении от тех порицаний и клятв, каковыми за двухвековой период обогатилась господствующая в России церковь».
Владыка Иоанн много потрудился в деле умирения раздора неокружников. В 1912 году он неоднократно предлагал встретиться для беседы с неокружническим епископом Иоасафам, причём на самых невыгодных и непочётных для себя условиях, однако встреча не состоялась.
Труды
- Иоанн (Картушин), архиепископ. Разбор ответов миссионера Калины Картушина. Москва, 1908.
Напишите отзыв о статье "Иоанн (Картушин)"
Примечания
- ↑ [sobory.ru/article/index.html?object=06665 Москва. Старообрядческая церковь Тихвинской иконы Божией Матери Тихвинской общины]
- ↑ [archive.is/20131129115532/ng.ru/history/2010-04-21/7_gerontiy.html Жизнь и судьба владыки Геронтия]
- ↑ [www.kirovold.ru/content.php?page=endfpqee_rus&id=30 Вятское старообрядчество]
- ↑ [www.ortho-rus.ru/titles/hronology.php?categ=4&sid=pi5in0bphnmuq1s3c63jimu9i3 Русская Православная Старообрядческая Церковь (Белокриницкая иерархия)]
Ссылки
- [samstar.ucoz.ru/load/11-1-0-47 Материалы к биографии Архиепископа Иоанна (Картушина)]
- [serafimovich.org/ioann.html Иоанн, архиепископ Московский и Всея России (Иустин Картушин)]
- [samstar.ucoz.ru/news/k_95_letiju_upokoenija_arkhiepiskopa_moskovskogo_ioanna_kartushina/2010-05-06-3556 К 95-летию упокоения архиепископа Московского Иоанна (Картушина)]
| Предшественник: Архиепископ Саватий |
Архиепископ Московский 1898—1915 |
Преемник: Архиепископ Мелетий |
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Иоанн (Картушин)
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
