Святой Оронций
Оронций — священномученик, первый епископ Лечче. День памяти — 26 августа.
Святой Оронций, или Оронтий (итал. Sant'Oronzo, Oronzio, Aronzo) обычно поминается вместе со свв. Фортунатом и Иустом.
Предание
Согласно рукописи XII века,[1] Иуст был учеником св. апостола Павла, который по дороге в Рим потерпел кораблекрушение в Саленто и был выброшен на берег около Сан Катальдо, Лечче (ит.) (San Cataldo, Lecce). Он обратил ко Господу Оронтия и его племянника Фортуната, двух жителей Рудиэ (Rudiae) (соврем. Лечче). Отец Оронтия, Публий, был казначеем императора, и Оронтий унаследовал его пост.
Оронтий и Фортунат объявили себя христианами и отказались принести жертву римским божествам. Они были высечены и заключены в темницу, но впоследствии отправились в Коринф. Там Оронтий встретил апостола Павла, подтвердившего его епископство в Лечче и указавшего на Фортуната, как на его преемника. Когда они вернулись в Лечче, они снова были схвачены властями. Антоний, представитель Нерона, отправил их в заточение, угрожая убить, если они не откажутся от своей новой веры. Они отказались, нашли способ выйти из темницы и продолжить проповедь в Саленто и в Бари. В итоге они вновь были схвачены Антонием и усечены топором в трёх километрах от Лечче 26 августа.
Святой Иуст также был умучен.[1]
Напишите отзыв о статье "Святой Оронций"
Примечания
Отрывок, характеризующий Святой Оронций
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
