Иффланд, Август Вильгельм
| Август Вильгельм Иффланд | |
| August Wilhelm Iffland | |
| Профессия: | |
|---|---|
| Гражданство: | |
| Театр: | |
Август Вильгельм Иффланд (нем. August Wilhelm Iffland; 19 апреля 1759, Ганновер — 22 сентября 1814, Берлин) — немецкий актёр, драматург, режиссёр.
Сын пастора, по желанию отца получил религиозное образование, но предпочёл актёрскую карьеру. В 1777 году переехал в Готу, устроившись актёром в театр под руководством Конрада Экхофа. После смерти Экхофа принял в 1779 году приглашение Мангеймского театра, где стал популярным актёром, позже стал посещать города Германии с гастролями. В 1792 году стал главным режиссёром театра.
В 1796 году по приглашению Гёте посетил Берлин, в 1798 году стал режиссёром Берлинского королевского национального театра, а с 1811 года — главным режиссёром всех театральных придворных спектаклей.
Писал пьесы, самые известные из которых «Die Jäger», «Dienstpflicht», «Die Advokaten», «Die Mündel» и «Die Hagstolzen», а также критические статьи в «Almanach für Theater» и «Theaterfreunde».
В 1798—1802 годах вышло 16-томное собрание его сочинений «Dramatischen Werke», включавшее его автобиографию. В 1807—1809 издано два тома «Neue dramatische Werke». Избранные сочинения изданы в двух (Лейпциг, 1827—1828) и в десяти томах (Лейпциг, 1844 и 1860). Книга мемуаров «Моё театральное поприще» (1798, издано в 1885).
На фасаде Мангеймского театра в 1864 году была установлен бронзовый портрет Иффланда.
См. также
Напишите отзыв о статье "Иффланд, Август Вильгельм"
Примечания
Источники
- «Иффланд Август Вильгельм». БСЭ, 3-е издание.
- [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%9B%D0%B8%D1%82.%20%D1%8D%D0%BD%D1%86%D0%B8%D0%BA%D0%BB%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D1%8F/%D0%98%D1%84%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D0%B4 Август Вильгельм Ифланд в Литературной энциклопедии](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2863 дня))
- «Iffland, August Wilhelm». Encyclopædia Britannica from Encyclopædia Britannica 2007 Ultimate Reference Suite.
Отрывок, характеризующий Иффланд, Август Вильгельм
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
