Проект «Ихтиандр»

Проект «Ихтиандр» — советский проект по заселению людьми подводного пространства.

Был разработан в 1960-х годах.

Предпосылки к созданию

А, Р. Беляев один из советских писателей-фантастов, идеи которого не раз воплощались в реальность. Так, его произведения «Человек-амфибия» и «Подводные земледельцы», повлияли на проекты подводных заселений годы спустя после печальной кончины писателя.

Возникновение проекта началось с поездки в Крым хирурга и старшего инструктора водолазного клуба «Скорпена» Александра Хаеса. Вдохновлённые, также, зарубежными экспериментами подводных лабораторий, в частности Коншельфом — Жака Ива Кусто, члены донецкого водолазного клуба «Ихтиандр», решили создать свой проект. После серии экспериментальных исследований на животных и человеке, показавших принципиальную возможность реализации "насыщенных" погружений, технологические детали которых не раскрывались, в первой лидирующей пятерке стран, развивая этот метод, были США, Франция, Великобритания и СССР. В Украине и СССР первой организацией, которая смогла оценить и реализовать идею новой подводной технологии, стал Донецкий любительский клуб "Ихтиандр" (рук. - А. Хаес), ставший впоследствии Общественной лабораторией подводных исследований "Ихтиандр" (рук. - Ю. Барац). Он объединил на общественных началах специалистов и ряд предприятий Донецкого научно-промышленного региона. Комплексная программа "Ихтиандр" системно охватывала медико-физиологические задачи (отбор, оперативная и углубленная оценка состояния организма, исследований реакций на подводную среду и решение целевых лечебно-профилактических задач - декомпрессия и др.), технические задачи (создание подводных сооружений, индивидуального снаряжения, коммуникаций и средств управления системами), технологические задачи (технологии жизнеобеспечения в экстремальных условиях, поддержание параметров гипербарическои среды, коррекции состояния организма и поддержания работоспособности), задачи организации и безопасности надводно-подводных работ.

Ихтиандр-66

Идея создания нашла отзывы в рядах членов клуба, многие из которых были сотрудниками Института горной механики и технической кибернетики. Институт помог инженерам-энтузиастам всеми возможными ресурсами, отдав имеющийся металлопрокат на изготовление дома. Дом был изготовлен в виде перевёрнутого стакана. Остальными ресурсами по обеспечению жизнедеятельности под водой, были в основном списанные устройства и агрегаты. Так, в качестве воздухозаполнителя послужил списанный компрессор из местного аэропорта. Электростанция была также из списанных, а моторную лодку, члены клуба сделали из обычной. По словам одного из членов клуба, Сначала были только груда ржавого металла и нержавеющий энтузиазм. Проект стал приобретать большую заинтересованность и масштабность. В июле 1966 года построенный дом был отправлен в Тарханкут. Место было выбрано из-за его пустынности. Следом приехали заселенцы, числом в сотню человек. Разбив палаточный городок, они принялись за осуществление проекта. Городок был разделён на несколько секторов, где проживали заселенцы в зависимости от наличия семьи. В центре городка был натянут парашют, для тени. Также были выделены отдельные сектора для медработников и инженеров.

Подводный дом имел объём в 6 м³. Был оснащён телефонной связью и искусственным освещением. Естественное освещение обеспечивали четыре иллюминатора из органического стекла. Дом был рассчитан на двух человек, для сна была сделана двухъярусная кровать. Пресная вода и воздух доставлялись по шлангам с поверхности. Санузел ничем не отличался от обычного. Вентиляция позволяла даже курить внутри дома. Еду в специальных контейнерах доставляли водолазы, дом был оснащён шлюзом.

В начале августа, подводный дом, названный «Ихтиандр-66», был перенесён на берег моря. 19 августа дом было решено опустить на морское дно при помощи балластов из 5 полуторатонных бетонных блоков. Однако начавшийся шторм помешал дальнейшим действиям, многие люди покинули палаточный городок. Спустя три дня оставшиеся заселенцы смогли завершить погружение дома на 11-метровую глубину. Первым обитателем дома стал член донецкого клуба, хирург Александр Хаес. Спустя сутки, к нему присоединился москвич Дмитрий Галактионов, а его сменил шахтёр из Донецка Юрий Советов. Подводный дом был обитаем в сумме три дня.

После удачи этого эксперимента, подводным домом заинтересовались журналисты. Сообщения ТАСС о доме дали «Ихтиандру-66» мировую известность, заинтересовав и государственные органы.

Дальнейшие проекты

Спустя год после успешного запуска «Ихтиандр-66», в бухте Ласпи новый дом «Ихтиандр-67» опустился на 12-метровую глубину. Пребывание в подводном доме на этот раз было продлено до двух недель. Характеристики нового дома также отличались. Он имел объем 28 м³ и был сконструирован в виде трёхлучевой звезды. «Ихтиандр-67» имел 4 помещения, вмещающих пять человек. В первую неделю в доме прожило пять человек, после чего их сменили. Также, в эти две недели, с акванавтами жили подопытные животные (морские свинки, крысы, кролики).

В 1968 году, стартовал проект «Ихтиандр-68», созданный уже для отработки технологических заданий для геодезистов и бурильщиков.

В 1969 году очередной проект, к сожалению, был отвергнут, и больше не возобновлялся.

Память и наследие

Несмотря на то, что проект «Ихтиандр» был закрыт, советские исследования и другие проекты подводных домов удачно велись и после «Ихтиандра-68», но уже под другими именами. Энтузиазм водолазов-любителей дал огромный толчок в изучении и освоении подводного мира.

В 1970 году, в честь удачно реализованного проекта, на месте производства работ «Ихтиандра-66» был заложен памятный камень. Позже в 2006 году была установлена памятная плита.

См. также

• Гидронавт

Литература

• [www.vokrugsveta.ru/vs/article/7145/ Ихтиандры с мыса Тарханкут] // Вокруг света. — 1967. — № 2. — С. 42—45.
• Чернов А. А. [nplit.ru/books/item/f00/s00/z0000031/index.shtml Гомо акватикус]. — 2-е изд. — М.: Молодая гвардия, 1970. — 304 с. — (Эврика). — 100 000 экз.

Отрывок, характеризующий Проект «Ихтиандр»

Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.