Ихтиодектиды
| † Ихтиодектиды | ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Научная классификация | ||||||||||
|
||||||||||
| Латинское название | ||||||||||
| Ichthyodectidae Crook, 1892 |
Ихтиодектиды (лат. Ichthyodectidae) — семейство вымерших мезозойских лучепёрых рыб из отряда (или когорты) Ichthyodectiformes. Находятся в основании ствола костистых рыб, сближаются с араванообразными (костноязычными) либо с пахикормообразными. Ранее считались родичами тарпонообразных. Крупные и очень крупные (до 6 метров длиной) преимущественно хищные рыбы. Тело веретенообразное, часто удлиненное, высокие спинной и анальный плавники сдвинуты к хвосту, грудные плавники длинные, брюшные также хорошо развиты. Хвостовой плавник равнолопастный, глубоко вырезанный, полулунный. Челюсти массивные, зубы у большинства крупные, клыкообразные. Рот косой, направлен вверх. Передние уроневралии расширены, перекрывают боковые поверхности предхвостовых позвонков. Часть дна носовой капсулы составляет необычной формы решетчато-небная кость. Чешуя крупная, ромбическая или округлая. Преимущественно морские рыбы, некоторые найдены в лагунных и даже пресноводных отложениях.
Около 10—15 родов, из позднего мела — ранней юры всех материков.
Самый ранний известный род — Thrissops — из поздней юры (киммеридж—титон) Европы и Поволжья. Это некрупные морские рыбы, до 50 см длиной. Полные отпечатки представлены в фауне Зольнхофена. Руководящие ископаемые позднеюрской эпохи. От более поздних родов отличается, в частности, длинным анальным плавником. Живородящие рыбы.
Раннемеловые представители семейства известны практически со всех материков. Все они весьма сходны между собой. Род Chirocentrites из неокома—сеномана Югославии достигал лишь 30 см в длину. Род Cladocyclus был описан Л. Агассицем в 1841 году на основании отпечатков из раннего мела (апт) формации Крато в Бразилии. Род известен также из раннего мела Марокко. Эта рыба достигала 1,3 метров в длину, она найдена в лагунных и пресноводных отложениях. Род лат. Cooyoo происходит из альба Австралии, лат. Faugichthys — из раннего мела Европы.
Позднемеловые ихтиодектиды стали очень крупными пелагическими хищниками. Самый знаменитый представитель — ксифактин из альба—кампана Северного полушария и Австралии — до 6 метров в длину. Типовой род семейства — лат. Ichthyodectes — происходит из раннего-позднего мела (альб—кампан) Европы, Северной Америки и Северной Африки. Это крупный хищник до 3 метров длиной. Близкий род лат. Gillicus известен как добыча ксифактина (знаменитая «рыба в рыбе»). Этот двухметровый ихтиодектид обладал довольно мелкими зубами, но был активным хищником.
К семейству могут принадлежать крайне необычные позднемеловые лат. Saurodontinae, отличавшиеся странным нижнечелюстным «ростром». Два рода (лат. Saurocephalus и лат. Saurodon) происходят из коньяка—маастрихта Северной Америки и Европы.
Семейство не пережило конца мела (предположительно раннетретичный род лат. Prymnites происходит все же из позднего мела Мексики).
По образу жизни ихтиодектиды напоминали современных тарпонов и «волчьих сельдей» — дорабов — крупных пелагических хищников. Для триссопса, как указывалось выше, описано живорождение. Не исключено, что живородящими были и другие представители группы.
Напишите отзыв о статье "Ихтиодектиды"
Литература
- Основы палеонтологии: Бесчелюстные и рыбы/под ред. Д. В. Обручева. — М., 1964. — С. 405—406.
Ссылки
- palaeo.gly.bris.ac.uk/Palaeofiles/Fossilgroups/Actinopterygii/Neopterygii/Ichthyodectidae
- www.oceansofkansas.com/Saurodon.html
- www.helsinki.fi/~mhaaramo/metazoa/deuterostoma/chordata/actinopterygii/osteoglossomorpha/ichthyodectiformes.html
- palaeo-electronica.org/2007_3/133/133.pdf
- digitallibrary.amnh.org/dspace/bitstream/2246/1224/1/B158a02.pdf
- www.oceansofkansas.com/FieldGuide2.html
Отрывок, характеризующий Ихтиодектиды
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
