Ихтиофаги
Ихтиофа́ги — люди или животные, которым свойственна ихтиофагия, т. е. питающиеся рыбой. Термин представляет собой сложное слово с греческими корнями и происходит от двух слов — «ихтис» (греч. ἰχθύς) — рыба и «фагия» (φάγειν) — поедание.
В античные времена ихтиофагами у людей называли «рыбоядные» народности и племена. У животных к ихтиофагам обычно относят типичных хищников, основу питания которых составляет живая рыба.
Термин «ихтиофаги» употребляют главным образом при характеристике типа питания животных. Существуют довольно большие группы водных и полуводных животных в разных классах позвоночных, которые в процессе эволюции адаптировались исключительно к питанию рыбой. Прежде всего это сами рыбы — представители классов хрящевых рыб (Chondrichthyes), лучепёрых рыб (Actinopterygii) и лопастепёрых рыб (Sarcopterygii). У головоногих моллюсков — это многие виды кальмаров и в значительной мере осьминоги и каракатицы. Среди рептилий (Reptilia) — это в основном представители водных черепах и змей, среди птиц (Aves) — главным образом морские птицы, а среди млекопитающих (Mammalia) — водные и полуводные виды, прежде всего морские млекопитающие.
Различают типичных ихтиофагов (облигатные ихтиофаги), у которых рыба составляет основу питания, и временных ихтиофагов (факультативные ихтиофаги), у которых рыба может играть значительную роль в питании лишь в определённые периоды жизни или в конкретный сезон года. Например, представителями типичных ихтиофагов среди кальмаров являются глубоководные виды — гигантский кальмар и антарктический гигантский кальмар; у рыб — обыкновенная щука, барракуды, марлины, жемчужноглазовые; среди рептилий — бахромчатая черепаха, водяной уж, морские змеи и гавиалы; у птиц — бакланы, пеликаны, тупики; среди млекопитающих — дельфины, большинство тюленей и выдры. Факультативными ихтиофагами являются многие медведи, в частности бурый медведь.
Содержание
Люди-ихтиофаги
В древней Греции ихтиофагами называли приморские племена, обитавшие по берегам южных морей. Об этих народностях было известно или предполагалось, что они питались главным образом рыбой. Наиболее известные из них приводятся в Словаре Ф. Любкерта[1]:
- обитавшие на крайнем востоке — между экватором и Сиамским (Таиландским) заливом Южно-Китайского моря на территории Индокитая и Малайского полуострова;
- на берегу Гедросии у Эритрейского моря — древнее название местности, соответствующей современному Белуджистану (Иран и Пакистан) на берегу Оманского залива;
- на северо-восточном берегу Счастливой Аравии у Персидского залива (соответствует современной Йеменской республике, а также Красному морю и Аденскому заливу);
- в африканской местности Троглодитике у Аравийского залива выше Египта и Эфиопии (современное западное побережье Красного моря, принадлежащее Египту);
- на западной стороне Африки в районе нынешней Гамбии.
Значительно позднее, начиная с XVII века, в России появились первые сведения о «рыбьекожих людях» из Приамурья, Сахалина и других районов Дальнего Востока — народностях, которые в основном питались морской и пресноводной рыбой и носили одежды из рыбьих кож[2].
Животные-ихтиофаги
- Головоногие моллюски-ихтиофаги
- Рыбы-ихтиофаги
- Рептилии-ихтиофаги
- Птицы-ихтиофаги
- Млекопитающие-ихтиофаги
Напишите отзыв о статье "Ихтиофаги"
Примечания
Ссылки
- [www-zoology.univer.kharkov.ua/lit/shanlit/zhizn-zhivotnykh-fishes-T4-1983.pdf Жизнь животных. Т. 4. Рыбы. 2-е изд., перераб., под ред. Т. С. Расса. (1983):] М.: Просвещение. 575 с.PDF (41,99 MB)
- [www.fao.org/docrep/009/t0725e/t0725e00.htm Jefferson T.A., Leatherwood S., Webber M. A. (1993): FAO species identification guide. Marine mammals of the world.] Rome, FAO. 1993. 320 p. 587 figs.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ихтиофаги
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
