Мескупас, Шмуелис-Ицикас Маушевич

Шмуэлис-Ицикас Маушевич Мескупас
лит. Šmuelis-Icikas Maušo Meskupas
Имя при рождении:	Шмуэл-Ицик Мойшевич Мескуп
Псевдонимы:	Адомас
Дата рождения:	1907(1907)
Место рождения:	Вилькомир Ковенская губерния, Российской империи (ныне Укмергский район Литва)
Дата смерти:	13 марта 1942(1942-03-13)
Место смерти:	дер. Смайляй, Биржайский район,Литва
Гражданство:	,
Партия:	Коммунистическая партия Литвы
Основные идеи:	марксизм—ленинизм
Род деятельности:	второй секретарь ЦК КП (б) Литвы
Награды:

Шмуэлис-Ицикас Маушевич Мескупас (Ицик Мескуп, партийный псевдоним — Адомас; лит. Šmuelis-Icikas Maušo Meskupas; декабрь 1907, Вилькомир Ковенской губернии Российской империи (ныне Укмергский район Литвы) — 13 марта 1942, дер. Смайляй, Литва) — советский литовский партийный деятель, один из организаторов партизанского движения на оккупированных территориях Литовской ССР.

Биография

Сын еврейского ремесленника. В 1924 году, будучи гимназистом, вступил в Коммунистический союз молодежи (КСМ) Литвы, с 1925 по 1926 секретарь Укмергского подрайонного комитета комсомола Литвы. В 1927 — секретарь Каунасского райкома КСМ Литвы.

В том году был арестован и заключён в тюрьму в Тильзите. С 1929, находясь в тюрьме, вступил в члены компартии Литвы.

В 1931—1933 заброшен в Германию, где занимался организацией издания и транспортировки партийной литературы в Литву. С 1931 — член ЦК Коммунистического союза молодежи (КСМ) Литвы. В 1933 году арестован властями Третьего рейха и выслан в Литву.

С 1934 — секретарь ЦК КСМ Литвы; с 1935 по 13.3.1942 — член ЦК компартии Литвы — КП(б) Литвы, с 1938 — член Политбюро и Секретариата ЦК компартии Литвы. В 1935 был делегатом 7-го конгресса Коминтерна и 6-го конгресса КИМ.

После прихода к власти в Литве коммунистов с июня 1940 — депутат Народного сейма. Входил в состав делегации, которая 30.07.1940 года отправилась в Москву с просьбой о принятии Литвы в состав СССР. Позже — депутат Верховного Совета Литовской ССР и Верховного Совета СССР 1-го созыва.

С 15 августа 1940 года избран вторым секретарём ЦК КП (б) Литвы.

В марте 1942 года секретарь ЦК КП Литовской ССР И. М. Мескупас был переброшен на самолёте на территорию Литвы в составе организационно—оперативной группы ЦК КП (б) Литвы для организации центра подпольной партийной работы и партизанского движения против немецких оккупантов на оккупированных территориях .

В марте 1942 года группа во главе с И. М. Мескупасом была окружена отрядом литовской полиции и в ходе боя уничтожена.

В 1954 году прах И. М. Мескупаса был перезахоронен на Антакальнисское кладбище Вильнюса.

Награждён орденом Отечественной войны 1-й степени (посмертно).

Литература

• [www.knowbysight.info/MMM/07632.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]
• Tininis V., Komunistinio režimo nusikaltimai Lietuvoje 1944—1953, I—II t., Vilnius 2003

Отрывок, характеризующий Мескупас, Шмуелис-Ицикас Маушевич

«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.