Ицхак Альфаси

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Время деятельности р. Ицхака Альфаси в истории иудаизма

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Ицхак Альфаси
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Раби Ицхак бен Йааков Альфа́си[1] (сокращённо РИФ; 1013, Алжир — 1103, Испания, ивр.רי"ף,רבי יצחק אלפסי‏‎‎), араб. إسحاق الفاسي‎‎) — духовный лидер еврейства Испании и Северной Африки в XI веке. Автор монументального труда «Сефер ха-халахот» по еврейскому закону.

Альфаси — означает «из Феса»; Риф: раби Ицхак Фаси.





Биография

Родился в Калат-Хамаде близ Константины (современный Алжир) в 1013. Учился в Кайруане (современный Тунис) у раби Нисима бен Яакова и был самым заметным учеником рабейну Хананеля, сына Хушиэля, который первым предложил ему написать этот известный труд. В связи с преследованием евреев в Кайруане в 1045 переселился в Фес, Марокко, где занимал должность раввина. В 1088 вынужден был бежать из-за доноса также отсюда. Переселившись в Испанию поселился сначала в Кордове, после этого какое-то время провели в Жироне. В 1089 году, после смерти раввина Ицхака ибн Гиата, он прибыл в Лусену и занял его место. Там он создал крупную иешиву, откуда вышли лидеры еврейства Испании следующего поколения.

Вплоть до своей смерти, с РИФом активно спорили два крупных раввина того времени — рав Ицхаком ибн Гиат и Ицхак ибн Альбалия. Точная причина спора доподлинно не известна, но можно предположить, что она была вызвана их неприятием произведения РИФа, которое получило неофициальный статус «Малого Талмуда» и многие учили его вместо Талмуда. В связи этим было опасение, что из за этого может пострадать изучения непосредственно Талмуда[2]. Из книги рава Ицхака ибн Альбалия «Купат арохелим» можно сделать вывод, что он в принципе против написания книг- сборников законов, и с его точки зрения правильным вектором развития алахической литературы является изучения талмуда и написание комментариев непосредственно к нему.

Раби Ицхак был лидером второго поколения мудрецов, после завершения эпохи геоним.

Книги

Основным трудом Альфаси стала книга «Сефер ха-халахот». Эта первая попытка извлечь конкретные галахические постановления из вавилонского Талмуда кратким языком. Кроме этого, книга является своего рода талмудическим компендиумом и может облегчить понимание Талмуда. Альфаси также, как лидер еврейства Северной Африки является автором сотен респонсов на разные галахические темы.

Наряду с Рамбамом и РОШем, РИФ является один из трёх «столпов», на которых раввин Йосеф Каро опирался при составлении своего монументального труда Шулхан арух, который является одним из важнейших кодексов еврейского права до наших дней.

При цитировании Талмуда в «Сефер ха-халахот» РИФ приводит большие отрывки из Талмуда, а не только те фразы, которые необходимы ему для вынесения алахического решения. По ходу книги автор комментирует положения Талмуда. В большинстве случаев его комментарии носят лаконичный характер. Помимо алахических отрывков, РИФ проводит и агадические фрагменты, в связи с чем, его книга является, помимо прочего, является источником агады.

Его произведение оказало колоссальное воздействие на развитие алахической литературы. Долгое время именно его произведение было основным источником для изучения алахи. Этим объясняется тот факт, что многие последующие раввины писали комментарий именно на книгу РИФа, а не на сам Талмуд. Подчеркивая значимость его произведения для развития алахи, его книгу часто называют «Халахот раббати» («Великий свод галахических установлений») и «Талмуд катан» («Малый Талмуд»).

Ученики

Комментаторы

  • «Талмидей рабейну Йона» (ученики раввина Йоны) на трактат «Брахот»
  • Раби Йонатан Акоен из Люнеля
  • Рабейну Нисим
  • «Нимукей Йосеф» от раввина Йосефа Хабиба

Помимо этого, в классических изданиях Рифа обычно приводится «Сефер амаор» раввина Зрахии алеви (которая разделена на «Маор катан» на раздел «Моэд» и «Маор гадоль» на раздел «Нашим» и «Незикин». В основном автор данного произведения полемизируют с РИФом по алахическим вопросам. Помимо этого рядом с ними печатаются книги Рабана — «Сефер азхут» и «Милхамот ашем», которые призваны «защитить» РИФа от замечаний Зрахии алеви.

Напишите отзыв о статье "Ицхак Альфаси"

Примечания

  1. [bigenc.ru/text/1816444 Альфаси] / С. Бабкина // А — Анкетирование. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2005. — С. 573. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 1). — ISBN 5-85270-329-X.</span>
  2. [www.daat.ac.il/encyclopedia/value.asp?id1=189 Энциклопедия Даат]
  3. </ol>

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ицхак Альфаси

Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.