Лурия, Ицхак

Ицхак Лурия
ивр. ‏רַבּי יִצְחַק לוּרְיָא‏‎
Могила Ицхака Лурия в Цфате
Род деятельности:	Раввин
Дата рождения:	1534(1534)
Место рождения:	Иерусалим
Подданство:	Османская империя
Дата смерти:	25 июля 1572(1572-07-25)
Место смерти:	Цфат, Османская империя
Отец:	Соломон (Шломо)

Рабби Ицха́к бен Шло́мо Ашкена́зи Лу́рия (ивр. ‏רַבּי יִצְחַק לוּרְיָא‏‎; 1534 (5294), Иерусалим, Османская империя — 25 июля 1572 (5 ава 5332), Цфат, Османская империя) — еврейский богослов, раввин, известный под акронимом Ари (ивр. ‏אֲרִי‏‎). Создал новое направление мистического учения каббалы, школа которой названа его именем — лурианская каббала.

Акроним «Ари»

Лоуренс Файн обращает внимание на то, что относительно каббалиста использовались имена Рабби Ицхак Ашкенази или Ицхак Ашкенази Лурия, а акроним АРИ произошёл от начальных звуков слов на иврите ha-'elohi Rabbi Yitshak (англ. the saintly rabbi Isaac), не употреблялся при его жизни и не встречается в ранних источниках. Так же считает Арье Стриковский: «Ари — аббревиатура Элоки раби Ицхак („Б-жественный раби Ицхак“), или „Ашкенази раби Ицхак“; принято к его имени прибавлять заль — сокращение зихроно ливраха (память о нем благословенна) — Аризаль» (ѓа-Аризаль (ивр. ‏אֲרִי ז"ל‏‎), то есть «Ари, благословенна его память»).

В XIX веке акроним писался как «А.Р.И.», но уже в Еврейской энциклопедии Брокгауза и Ефрона использовалась форма «Ари». Ещё один вариант расшифровки: Адонену Раббену Ицхак.

Биография

Родился в Иерусалиме в ашкеназской семье из Германии или Польши, поскольку отца звали Соломон Лурия Ашкенази (Solomon Luria Ashkenazi). Эстер Кей - автор максимально полных работ по Лурии ("Каббалисты Цфата", "Сны раби Хаима Виталя" и др.) писала, что отец приехал из Бреста. Имя матери не дошло до наших дней, известно только, что она происходила из сефардов. В раннем возрасте лишился отца и воспитывался у богатого дяди Мордехая Франсеса (Mordechai Frances — брат матери) в Египте. С ладино Frances переводится как «француз», что на Ближнем Востоке было распространённой фамилией сефардов из Франции. Когда Ицхаку было 15 лет, дядя выдал свою дочь за него замуж. В то время юноша занимался торговлей специями в Каире, а фамилия-прозвище «Ашкенази» Ицхака Лурии встречается в документе 1559 года. Тогда же дядя пригласил ему в учителя лучших еврейских ученых. Ицхак Лурия стал учеником знаменитого каббалиста Давида Ибн Аби Зимры (акроним Радбаз), который с 1517 года стал главным раввином Каира и возглавил египетское еврейство. После отъезда Радбаза из Египта главой каирского раввината был избран его ученик рав Бецалель Ашкенази, автор труда Шита мекубецет («Сводная концепция»), ставший наставником Ицхака Лурии. Согласно Лоуренсу Файну и Арье Стриковскому, Лурия принимал участие в создании части Шита мекубецет — талмудического трактата Зеваим (Zevaḥim; у А. Стриковского — Звахим), но рукопись погибла при пожаре в Измире. Под руководством этих наставников Ицхак достиг совершенства в знании всех дисциплин Торы.

Через два года после женитьбы в руки молодого человека попала «Книга Зоар» Моше де Леона. Юный Ицхак стал отдаляться от людей и уходил на долгое время на берег Нила, где вёл отшельнический образ жизни и смог по-настоящему углубиться в мистические переживания и секреты каббалы. К семье возвращался только на субботу.

На берегу Нила обрёл дар ясновидения: по собственному свидетельству ему начал являться пророк Элийяху, повелевший отправиться в Цфат. Всю заботу о содержании семьи взял на себя его дядя и тесть.

В конце 1569 или в начале 1570 года прибыл в Цфат, важный каббалистический центр XVI века, где стал ближайшим учеником Моше Кордоверо и товарищем крупнейших раввинов и каббалистов. В 1570 году в городе Цфате дочь рабби Ицхака Лурии вышла замуж за сына рабби Йосефа Каро. В том же году скончался р. Моше Кордоверо и все ученики дружно избрали р. Ицхака своим новым наставником. Р. Ицхак начал проповедовать свои идеи, которые в научном мире получили название Лурианской каббалы. Кроме этого он мог беседовать с душами умерших людей и таким образом открыл местонахождение многих могил праведников в Галилее.

Вокруг р. Ицхака собралось много учеников, среди которых были очень продвинутые, как р. Хаим Виталь, будущий наследник Ари; и начинающие, с которыми р. Ицхак занимался отдельно. Уроки Ари обычно проходили на природе, место для занятий подбиралось по мистическому значению. Р. Ицхак умер в 1572 году во время эпидемии в возрасте 38 лет и был похоронен на кладбище в Цфате.

После его смерти Хаим Витал взял на себя миссию распространения учения своего учителя. Поскольку Ари передавал свои знания устно, его система практической каббалы была изложена Хаимом Виталом, который собрал записи учеников и написал по ним многие сочинения. Наиболее важным из них является «Книга Эц Хаим» («Древо жизни»).

Учение

Ари основал «Лурианскую каббалу», которая является основой как сефардской каббалы с XVI века, так и хасидской каббалы, появившейся в XVIII веке. Практически все современные каббалистические направления изучают Лурианскую каббалу. Развивая понятия 10 сфирот, Ари выдвинул идеи цимцума, швират келим, зла из клипот. В истории мира и еврейского народа соответственно каждому этапу прослеживается выражение этих идей.

Современники и ученики

В XVI веке Цфат привлёк многих каббалистов и мистиков, среди которых выделялись:

• Моше Бассола (1480, Пезаро, Италия — 1560, Цфат)
• Давид Ибн Аби Зимра, один из первых наставников Ари, оставался в Цфате до конца своей жизни в 1573 году
• Йосеф Каро (жил в Цфате с 1533 года до смерти в 1575 году)
• Шломо Галеви Алкабец (жил в Цфате в 1535—1584 годах)
• Моше Альшех (проживал какое-то время в Цфате, где умер в 1593 году)

Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона сообщает, что в Цфате Ари излагал своё новое учение в кружке каббалистов, к которому принадлежали Моисей Кардаверо (Моше Кордоверо), Соломон Алкабиц (Шломо Алкабец), Иосиф Каро, Моисей Алшех (Моше Альшех), Илия де Видас (Элияху де Видас), Иосиф Хагиз, Элиша Галадия и Моисей Бассола (Моше Бассола). После смерти р. Моше Кордоверо некоторые его ученики стали адептами учения Аризаля, например: Элияху де Видас (1518—1592, Хеврон), завершивший в 1575 году в Цфате книгу Решит хохма («Начало мудрости»). Электронная еврейская энциклопедия сообщает, что известны имена примерно 30 учеников Ари.

Хаим Витал привёл имена более 30 учеников Ари. Лоуренс Файн приводит списки согласно статусному порядку, указанному Виталом, но абсолютно убеждён в наличии других последователей, о которых этот автор не упоминает. Согласно Виталу, товарищество единомышленников Ари иерархически подразделялось на 4 группы. В первую и более значимую группу входило 11 каббалистов: Хаим Витал, Джонатан Сагис (Jonathan Sagis), Иосеф Арзин (Joseph Arzin), Исаак Коэн (Isaac Kohen), Гедалия Галеви (Gedaliah ha-Levi), Самуэль Уседа (Samuel Uceda или Шмуэль Осида — автор «Медресе Шмуэля»), Иуда Мишан (Judah Mishan), Авраам Гавриэль (Abraham Gavriel), Шаббатай Менаше (Shabbatai Menashe), Иосеф ибн Табул (Joseph ibn Tabul; у А. Стриковского — раби Йосеф Тубуль) и Илия Фалько (Elijah Falko или Фалькон — Falkon). Лоуренс Файн обращает внимание на порядок имён в списке, где своё имя Витал поставил в самом начале, позиционируя себя в качестве лидера последователей. Имя же одного из лучших учеников — ибн Табула — занимает относительно незначительное место в иерархии адептов и приводится в конце списка.

10 учеников вошло во вторую группу: Моше Альшех (Moses Alsheikh), Моше Нийяра (Moses Najara), Исаак Орша (Isaac Orcha), Соломон Сабан (Solomon Saban или Авсабан — Avsaban), Мордехай Галлико (Mordechai Gallico), Яков Масуд (Jacob Masud), Иосеф Альтун (Joseph Altun), Моше Минц (Moses Mintz), Моше Йона (Moses Yonah) и Авраам Гукиль (Abraham Gukil).

Третью группу, в которой, согласно спискам Витала, повторяется имя Моше Альшеха, составили 13 адептов: Йом Тов Цаалон (Yom Tov Tsahalon), Иосеф Коэн (Joseph Kohen), Яков Альтарац (Jacob Altarats), Давид Коэн (David Kohen), Исаак Кериспи (Isaac Kerispi), Шимон Ури (Shimon Uri), Исраэль Ури (Israel Uri), Авраам Арубас (Abraham Arubas), Моше Альшех, Исраэль Леви (Israel Levi), Иосеф Канпилиас (Joseph Canpilias), Иуда Ашкенази (Judah Ashkenazi) и некто Нафтали (Naphtali).

В четвёртой группе значилось 3 имени: Авраам Галеви (Abraham ha-Levi), Моше Мешамеш (Moses Meshamesh) и Иуда Романо (Judah Romano).

Исраэль Саруг не упоминается в списках Витала, так как вошёл в кружок Ари раньше него. Элияху де Видас, Элиэзер бен Моше Азкири (1533—1600), Иосеф бен Моше де Сеговия Бенвенисте (Joseph ben Moses de Segovia Benveniste), Гиийя Рофэ (Hiyya Rofe), Иосеф Ашкенази (Joseph Ashkenazi) и, возможно, Шем Тов Атийях (Shem Tov Atiyah) не значатся в формальных списках Витала, поскольку контактировали с Ари более или менее продолжительное время. Фамилии Фалькон, Галлико, Романо, де Видас, де Сеговия Бенвенисте наталкивают на предположение о сефардском происхождении учеников. Джозеф Хагиз, Элиша Галадоа, Масуд Маарави отсутствуют в списках учеников, приводимых Хаимом Виталом.

Дом Ари

По преданию, АРИ родился в доме № 6 по ул. Ор аХаим в Иерусалиме.

• [picasaweb.google.com/avaya26/gTtzHI фотоальбом]
• Дом АРИ в Иерусалиме

Литература

У истоков лурианской кабалы, Цфат, 16 век, автор Эстер Кей, 2009, Иерусалим, изд-во "Шамир"

• Луриа, Исаак бен-Соломон // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
• [www.eleven.co.il/article/12511 Лурия Ицхак бен Шломо] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• Кац, Александр. [toldot.ru/tora/rabbanim/rabbanim_3336.html Ицхак бар Шломо Лурия Ашкенази (Ари Акадош; Аризаль)]. Толдот Йешурун. Проверено 24 июля 2016.
• [www.judaicaru.org/library/arizal_1.htm Часть I. Эпоха Аризаля. Биография Аризаля] // Аризаль — великий кабалист (раби Ицхак бен Шломо Лурия) / Сост. А. Стриковский; пер. с иврита Й. Векслер. — Иерусалим: Амана, 1992. — 80 с.
• [www.judaicaru.org/library/arizal_2.htm Часть II. Обычаи Аризаля. После кончины Аризаля] // Аризаль — великий кабалист (раби Ицхак бен Шломо Лурия) / Сост. А. Стриковский; пер. с иврита Й. Векслер. — Иерусалим: Амана, 1992. — 80 с.
• Fine, Lawrence. [books.google.ru/books?id=B2o8vqvrQOcC&hl=ru Physician of the Soul, Healer of the Cosmos: Isaac Luria and His Kabbalistic Fellowship]. — Stanford, CA: Stanford University Press, 2003. — 480 p. — (Stanford Studies in Jewish History and Culture). — ISBN 0-8047-4826-8.

Ссылки

• [www.kabbalah.info/rus/content/view/full/32695 Учение десяти сфирот] (отрывки из сочинений Ари с комментариями Бааль Сулама)
• [arizal.narod.ru/ АРИЗАЛЬ]
• [www.kabbalah-arizal.nl/rus.html Центр Лурианской Каббалы]

Время деятельности Ицхака Лурии в истории иудаизма
пары таннаи амораи савораи гаоны ришоним ахароним

Отрывок, характеризующий Лурия, Ицхак

Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.