Домашний осёл
| Домашний осёл | ||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 | ||||||||||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||
| Латинское название | ||||||||||||||||||
| Equus asinus asinus Linnaeus, 1758 | ||||||||||||||||||
|
|
Дома́шний осёл (лат. Equus asinus asinus) или иша́к — одомашненный подвид дикого осла (Equus asinus), сыгравший важную историческую роль в развитии хозяйства и культуры человека и по-прежнему широко использующийся в хозяйстве многих развивающихся стран. Все одомашненные ослы относятся к африканским ослам, в то время как попытки приручить куланов (азиатских ослов) всегда оставались безуспешными.
Содержание
Общие сведения
Период размножения у домашних ослов чаще всего приходится на весну и начало лета, но он не имеет чётких сроков. Рождается чаще всего один, редко — два ослёнка. Нормальной считается беременность длящаяся от 360 до 390 дней. Ослёнок питается молоком до 6-9 месяцев, траву начинает пробовать уже через две недели.
Достигает полного роста к 2 годам. В возрасте 2 лет ослят постепенно приучают к работе, уже в 3-летнем возрасте ослы могут регулярно выполнять не очень тяжёлую работу. Раннее использование осла под вьюком может привести к пригибанию спины у молодого животного.
Продолжительность жизни 25—35 лет. Чрезвычайно редко встречаются долгожители, доживающие до 45—47 лет.
В зависимости от породы ослы могут иметь рост 90—163 см, высота породистых ослов может варьировать от размеров пони до размеров хорошей лошади. Наиболее крупными считаются представители пуатусской (рост 140—155 см) и каталонской (рост 135—163 см) пород. Вес взрослых животных от 200 до 400 кг. Окрас ослов зависит от породы.
Осёл имеет 31 пару хромосом. Пульс 45—55 ударов в минуту. Частота дыхания 10—15 дыхательных движений в минуту. Температура тела 37,5—38,5 °С. У ослов только 5 поясничных позвонков (у лошади 6).
Осел имеет хвост с кисточкой на конце, как у коров.
От своих более крупных родственников осёл отличается тем, что гораздо легче переносит отсутствие кормов и воды. Он кормится травянистой и кустарниковой растительностью. Эти животные плохо переносят сырость и зимой нуждаются в сухих помещениях.
Приручение
Одомашнивание ослов состоялось гораздо раньше, чем это произошло с лошадьми. Ослы были первыми животными, которых древний человек использовал для перевозки грузов. Уже около 4000 г. до н. э. в дельте Нила держали одомашненных нубийских ослов. В Месопотамии диких ослов приручили ненамного позже. В античную эпоху ослы попали в Европу. Известно, что ослы малоазиатского происхождения были у этрусков. В Грецию ослы попали около 1000 г. до н. э.
Изначально ослы использовались для верховой езды и тяги повозок, но с появлением более быстрых и сильных лошадей были заменены ими. С тех пор упоминания об ослах в древних культурах почти обрываются. Использование осла стало ограничиваться навьючиванием его грузами. В этом деле осёл имел преимущество над лошадьми, так как крайне вынослив и в состоянии намного дольше обходиться без воды и пищи. Вес вьюков составляет две трети от живого веса животного, а в исключительных случаях может и превосходить его. При правильном распорядке дня осел может работать в течение 8—10 часов с одним перерывом для кормления.
Иногда ослы использовались для получения мяса, молока и кожи. Ослиная кожа в Средние века считалась наиболее пригодной для изготовления пергамента и барабанов. Севернее Альп ослы начали встречаться только со времён римлян.
Скрещивание
Путём межвидового скрещивания ослов и лошадей появляются две бесплодные гибридные формы:
Породы домашних ослов
Наиболее известны французские породы ослов — пиренейская, котентен, пуату, провансальская, испанские — каталонский осёл, среднеазиатские — бухарская и мервская (марыйская). Иногда встречается классификация по выпуклому и прямому профилю (например, у А. Доброхотова). Французские ослы часто выступают на сельскохозяйственных выставках[1][2].
Религия
На молодом ослике Христос, как Царь мира, въехал во Иерусалим в Вербное Воскресенье на Крестную Смерть, как об этом написано в Евангелии, исполняя пророчество Захарии: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, Праведный и Спасающий, Кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной» (Зах. 9:9). Этому событию посвящён двунадесятый праздник Вербное воскресение.
В исламе употребление в пищу мяса домашнего осла запрещено. Джабир рассказывал: «В день Хайбара посланник Аллаха запретил употреблять в пищу мясо домашних ослов и разрешил употреблять в пищу конину». (аль-Бухари 4219, Муслим 1941). Что касается диких ослов, то есть их дозволено, как это рассказывал Абу Къатада, который как-то спросил посланника Аллаха: «О посланник Аллаха, мы добыли на охоте дикого осла и у нас ещё осталось его мясо», на что тот ответил: «Ешьте то, что осталось тоже». (аль-Бухари 1824, Муслим 1196).
См. также
Напишите отзыв о статье "Домашний осёл"
Примечания
Литература
- [ec-dejavu.ru/f/Freidenberg_ass.html Фрейденберг О. М. Въезд в Иерусалим на осле (Из евангельской мифологии)] // Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1998, с. 623—665
- [ec-dejavu.ru/a/Ass.html Осел в мифах и литературе]
- Доброхотов А. Ф. Частное животноводство. Л., 1935.
- Генетические ресурсы сельскохозяйственных животных в России и сопредельных странах. СПб., 1994.
- [mirzhivotnih.ru/category/277]
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Домашний осёл
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
