Гиссер, Шая
Поделись знанием:
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
(перенаправлено с «Ишая Гиссер»)
 |
Эта статья должна быть полностью переписана. На странице обсуждения могут быть пояснения.
|
| Ишайя Гиссер | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Место работы: |
"Шефа - Мерказ Штейнзальц", Еврейская религиозная община(Киев), Издательство «Лехаим» |
| Альма-матер: |
Одесский государственный университет, колель "Цемах-Цедек" (Иерусалим) |
| Известные ученики: |
несколько десятков |
Ишайя Гиссер (род. 1961[1], Одесса) — просветитель, раввин, духовный наставник (машпия) сотен русскоязычных евреев, переводчик. В настоящее время руководит рядом проектов в издательстве «Лехаим» и работает духовным наставником в общине г. Киева.
Содержание
Биография
Детство и юность
Выпускник одесской 117 школы
Алия
в 1983 году с матерью репатриировался в Израиль
Раввин Одессы
С 1990 по декабрь 1998 года занимал должность раввина Одессы от движения Хабад. В это время собрал вокруг себя много способных ребят, которые в дальнейшем стали лидерами еврейских русскоязычных общин.
XXI век и Лехаим
В начале 2006 года начал работать в Международном институте XXI века.
Семья
Дважды женат. Имеет пятерых детей — троих мальчиков и двух девочек. К 22 ияра 5764 года имеет 4 внуков.
Ученики Гиссера
«Почетное звание» людей в то или иное время учившихся у р. Гиссера. На настоящий момент их более двухсот. В основном сосредоточены в России, на Украине, в Израиле и США. Наиболее известные из них
- Юда Бронфман — раввин, первый проректор Международный еврейский институт экономики финансов и права. Москва
- Моше Рохлин — раввин, проректор по развитию института «Махон ХаМеШ». Москва
- Йосеф Херсонский — раввин, преподаватель, основатель московской общины «Среди своих»
- Ашер-Барух Альтшуль — раввин, преподаватель, руководитель общины «Нахалат Цион», Нью-Йорк.
- В. Цикман — руководитель русскоязычной общины Хабад в Лос-Анджелосе.
- Залман Йоффе — раввин города Волгоград.
- Фишел Чичельницкий — раввин города Белгород-Днестровский, заместитель главного раввина Одессы и Юга Украины.
Книги и статьи
Автор
- «Помни» — сборник законов и обычаев похорон траура согласно еврейской традиции.
- «Евреи — за Иисуса? или Правда о миссионерах» — разъяснительная брошюра о истинных намерениях христианских миссионеров.
Составитель и автор
- «70 ликов Торы», И-м, 2006, 242 с, илл., твердая обложка, большой формат.
Редактор/Ответственный редактор
- «МОЛИТВЫ РАСКАЯНИЯ» (слихот), 2005.Лехаим. 2007 — 2е издание, Лехаим, серия "БЕТ"
- «Плачи Девятого Ава» (кинот), 2007. Лехаим, серия "БЕТ".
- Пасхальная агада, 2008. Лехаим, серия "БЕТ"
- Я. Шехтер. Лехаим, 2008. Голос в тишине (Рассказы о чудесном)
- Михаэль и Сима Кориц. Лехаим, 2008.Еврейская традиция чистоты семейной жизни ЖИВАЯ ВОДА
- Рабби Шнеур-Залман из Ляд. Лехаим, 2009.Руководство по благословениям
- «Маане лашон» То, что выразит язык. Перевод с иврита и арамейского Йегуды Векслера. Лехаим, 2008
- «Простые слова», Адин Штейнзальц, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Взгляд», Адин Штейнзальц, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Разговоры с раввином Адином Штейнзальцем»,М.Горелик, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Библейские образы», Адин Штейнзальц, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Мудрецы Талмуда», Адин Штейнзальц, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Роза о тринадцати лепестках», Адин Штейнзальц, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Разговор о кабале», Адин Штейнзальц, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Точка зрения», Адин Штейнзальц, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Рассказы о необычайном» раби Нахманом из Браслава. Комментарии — Адин Штейнзальц, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Песнь песней», Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Тайны еврейского алфавита», Д. Палант, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Беседы о недельных главах Торы», Д. Палант, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Впусти субботу в свой дом», Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Еврейский вопрос» А. Штейнзальц, Институт изучения иудаизма в СНГ, Москва, книга была несколько раз переиздана.
- «Лимудим» — программа изучения еврейских источников.
- Курс «Тора: имена и судьбы» Введение в Танах >>
Адам и Хава >> Авраѓам >> Сара >> Ицхак >> Ривка >> Яаков >> Рахель и Лея >> Йосеф >> Иеѓуда >> Курс «Танах о падении и возрождении Иерусалима» «Пророк народов» >> «Это Храм Б-га» >> «Дом царя Иудеи» >> «Когда исполнится семьдесят лет» >> Курс «Агада в Талмуде» «На три стражи делится ночь» >>
- «Одним словом», хасидские притчи, А. Фейгин,И-м., 2005, 216 с, илл
- «Пророчества о падении и возрождении Иерусалима», Й. Шнайдер, Институт изучения иудаизма в СНГ, 2007, Москва.
- "Мы, евреи..." А. Штейнзальц 2013 г.
Интересные факты
- Защищал дипломную работа на тему «Украинско-еврейские отношения в период освободительных войн Богдана Хмельницкого».
- После окончания школы работал на стройке
См. также
Напишите отзыв о статье "Гиссер, Шая"
Примечания
- ↑ 23 тишрея 5722 по еврейскому календарю
Ссылки
- [www.jewish.ru/tradition/actual/ourpeople/2003/09/news994187836.php?pg=1/ Ишайя Гиссер — А он, мятежный, ищет бури — интервью с р. Гиссером]
- [shperk.ru/vlc/modules/news/article.php?storyid=388/ Интервью для АЕН]
- [uni21.org/ сайт Международного еврейского института экономики финансов и права]
- [www.judaicaru.org/ сайт Института изучения иудаизма в СНГ]
-
— Ишайя Гиссер в «Живом Журнале»
Отрывок, характеризующий Гиссер, Шая
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
