Крейчи, Иша

Иша Крейчи (чеш. Iša Krejčí; 10 июля 1904, Прага — 6 марта 1968, там же) — чешский композитор, дирижёр и драматург. Полное имя — Франтишек Крейчи, однако он его не использовал, чтобы избежать путаницы со своим отцом, философом и психологом Франтишеком Крейчи.

Окончил Карлов университет, где изучал историю и музыковедение, и Пражскую консерваторию у Вацлава Талиха (дирижирование), Витезслава Новака и Карела Болеслава Йирака (композиция).

В 1928—1932 гг. дирижёр Словацкого национального театра в Братиславе, в 1933—1934 гг. — чешского Национального театра в Праге, в 1934—1945 гг. — Чехословацкого радио. В 1945—1958 гг. работал в Оломоуцкой опере. В 1958 г. вернулся в пражский Национальный театр, однако преимущественно в качестве драматурга.

Автор опер «Антигона» (1934, по одноимённой трагедии Софокла) и «Беспокойство в Эфесе» (чеш. Pozdvižení v Efesu; 1943, по «Комедии ошибок» Шекспира). Написал также четыре симфонии, пять струнных квартетов, несколько пьес для Чешского нонета, вокальные и хоровые пьесы на стихи Карела Махи, Яна Неруды, Витезслава Незвала.

Отрывок, характеризующий Крейчи, Иша

– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.