Ишвара Пури
И́швара Пу́ри (Īśvara Purī IAST) — вайшнавский святой, санньясин индуистской традиции таттвавада, давший духовное посвящение основоположнику гаудия-вайшнавизма Чайтанье Махапрабху.[1][1]
Биография
Ишвара Пури родился в брахманской семье в деревне Камарахатта в Бенгалии, где сейчас расположена железнодорожная станция с таким же названием.[1] Он был самым близким учеником Мадхавендры Пури.[1] О его жизни известно очень мало. В «Чайтанья-чаритамрите» Кришнадасы Кавираджи говорится, что на последнем этапе жизни Мадхавендра Пури стал совсем немощным и совершенно не мог передвигаться. Ишвара Пури посвятил себя служению своему гуру до такой степени, что убирал его кал и мочу собственными руками. Ишвара Пури постоянно воспевал мантру «Харе Кришна» и рассказывал Мадхавендре Пури об играх Кришны, помогая таким образом Мадхавендре Пури помнить Кришну. Довольный Ишварой Пури, Мадхавендра Пури дал ему благословение, что он будет «великим преданным и возлюбленным Кришны». Благодаря своему служению и любви к своему духовному учителю Ишвара Пури стал такой великой святой личностью, что сам Чайтанья Махапрабху принял у него духовное посвящение.
То, как Чайтанья познакомился с Ишварой Пури, описывается в «Чайтанья-бхагавате». Свои детство и юность Чайтанья провёл в Навадвипе и был известен под именами Вишвамбхара и Нимай. У Нимая была своя собственная школа санскрита и он был известен своей учёностью. В «Чайтанья-бхагавате» описывается, как однажды Ишвара Пури пришёл в Навадвипу, одетый как санньяси-майявади. Нимай возвращался домой после занятий с несколькими своими учениками и по дороге домой увидел Ишвару Пури. Нимай выразил Ишваре Пури своё почтение и пригласил его принять прасад у себя дома. Мать Нимая, Шачидеви, приготовила праздничный обед, после принятия которого Ишвара Пури начал рассказывать о играх Кришны.
Затем, в течение семи месяцев, Ишвара Пури оставался в доме Гопинатхи Ачарьи в Навадвипе, где Нимай каждый вечер навещал его после занятий со своими учениками. Ишвара Пури также проводил много времени в доме Гададхары Пандита, читая произведение своего собственного сочинения под названием «Кришна-лиламрита» и затем объясняя различные сокровенные вещи.
Спустя некоторое время Нимай пришёл в Гаю, где как раз был Ишвара Пури, и получил у него духовное посвящение. Чайтанья не нуждался в духовном учителе, но так как он играл роль ачарьи, то есть того, кто учит своим собственным примером, он принял Ишвару Пури своим гуру. Таким образом Чайтанья дал всем людям пример, он показал всем образец того, как следует почитать своего гуру.
Описывается, что Чайтанья посетил Камархатту — место рождения Ишвары Пури и взял там немного земли. Он её тщательно хранил и каждый день ел её понемногу.
Напишите отзыв о статье "Ишвара Пури"
Примечания
Ссылки
- [vyasa.ru/books/ Библиотека ведической литературы онлайн]
Отрывок, характеризующий Ишвара Пури
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
