Браун, Иэн
Поделись знанием:
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
(перенаправлено с «Иэн Браун»)
| Иэн Браун Ian Brown | |
 Иэн Браун в Торонто, 2005-й год | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Иэн Джордж Браун |
| Дата рождения |
20 февраля 1963 (61 год) |
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии |
музыкант, автор текстов |
| Инструменты | |
| Жанры | |
| Коллективы | |
| Лейблы | |
| [www.ianbrown.co.uk/ brown.co.uk] | |
И́эн Джордж Бра́ун (англ. Ian George Brown; р. 20 февраля 1963, Уоррингтон) — британский рок-музыкант, больше всего известный как лидер группы The Stone Roses. Сейчас — успешный сольный артист, выпустивший несколько альбомов, попавших в топ-10. Его последний альбом My Way вышел 28 сентября 2009 года.
Биография
Браун родился 20 февраля 1963 года в Уоррингтоне. Его отец Джордж работал столяром, а мать Джин — секретарём на бумажной фабрике. Когда Йен был ребёнком, его семья переехала в Тимперли (Большой Манчестер), где он и вырос вместе с братом и сестрой. Он увлекался каратэ и восхищался Мохаммедом Али, Брюсом Ли и Джорджем Бестом. Интерес к музыке у него появился благодаря первым панк-группам того времени — Sex Pistols, The Clash (Браун присутствовал при записи песни «Bankrobber» на сессии The Clash в Манчестере в 1980 году). В 1983 году он присоединился к группе The Patrol, в качестве бас-гитариста, а когда она распалась, стал (в 1984 году) вокалистом The Stone Roses.
Интересные факты
- Пятый сольный сингл Брауна Dolphins Were Monkeys был вдохновлен визитом в Британский музей естествознания. Согласно его теории, дельфины действительно произошли от приматов.
- Браун убежден, что в годы Второй мировой войны икона растафарианства эфиопский император Хайле Селассие захоронил Ковчег завета в подвале одной из британских церквей в 20 милях от Гриннока.
- Браун ненавидит рок-звезд и общается в основном с простыми людьми. Он по-прежнему берет билеты только в сектор стоячих мест, когда идет болеть за «Манчестер Юнайтед».
- Брауна уважают все преступные группировки Манчестера: ему постоянно предлагают бесплатные наркотики, автоматы Калашникова и однажды даже пытались подарить танк. И все — исключительно за то, что сохранил близость к народу.
- После успеха первого альбома Браун раздал около 30 тысяч фунтов — группам помощи бездомным, Армии Спасения, хостелам и детским домам.
- Во время разгара профсоюзной борьбы шахтёров в 1980-е годы Браун был членом вначале Социалистической рабочей, а затем — Рабочей революционной партии[1].
- В 1998 году Брауна обвинили в гомофобии: он заявил, что именно гомосексуализм явился причиной насилия в истории, приведя в пример Грецию, Рим и нацистскую Германию. В действительности он имел в виду — что вожди этих культур так притесняли геев именно потому, что сами и были скрытыми гомосексуалистами. Он получил письмо поддержки от профессора из Ньюкасла, в котором тот подтверждал, что в историческом смысле Браун был совершенно прав.
- В 1998 году за дебош на борту самолета Брауна приговорили к двум месяцам в Стрэйнджвэйз, самой известной из манчестерских тюрем. Он утверждает, что «…там наркоты видел больше, чем в Хасиенде».
- В тюрьме он притворился мусульманином. «Это был единственный способ получить куриное мясо. В противном случае тебе приносили пирожки, а там — неизвестно ведь, что в них».[2]
- Упоминается в песне «Лору Палмер» российской рок-группы «Курара».
Дискография
- 1998 — Unfinished Monkey Business
- 1999 — Golden Greats
- 2001 — Music Of The Spheres
- 2004 — Solarized
- 2005 — The Greatest
- 2007 — The World Is Yours
- 2009 — My Way
Напишите отзыв о статье "Браун, Иэн"
Примечания
- ↑ [www.guardian.co.uk/music/2005/sep/23/popandrock.ianbrown Simon Hattenstone meets Ian Brown | Music | The Guardian]. Проверено 4 февраля 2013. [www.webcitation.org/6ELvUP1eo Архивировано из первоисточника 11 февраля 2013].
- ↑ Q magazine, ноябрь 2007, стр. 118—126
Ссылки
- [www.ianbrown.co.uk/ Официальный сайт Брауна]
Отрывок, характеризующий Браун, Иэн
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
