Ричардсон, Иэн
| Йен Уильям Ричардсон | |||
| Ian Richardson | |||
 Йен Ричардсон в роли Фрэнсиса Урквхарта | |||
| Место рождения: | |||
|---|---|---|---|
| Место смерти: | |||
| Профессия: | |||
| Награды: |
| ||
Иэн Уильям Ричардсон (7 апреля 1934 — 9 февраля 2007) — шотландский актер, широко известный в Великобритании, как исполнитель роли макиавельянского политика Фрэнсиса Урквхарта, а также как один из ведущих шекспировских театральных актеров. Снимался в ряде телефильмов BBC. Командор ордена Британской Империи.
Содержание
Биография
Иэн Ричардсон родился 7 апреля 1934 года в г. Эдинбург (Шотландия). Учился в Болгринской начальной школе, позже, перед тем как начать обучение в Колледже драматических искусств (Глазго), посещал высшую школу в Тайнкастли ('Tynecastle High School'). Впервые актер стал известен благодаря роли Гамлета в Бирмингемском театре (Birmingham Repertory Theatre), которую он сыграл в 1960 году перед тем, как присоединиться к Королевской Шекспировской Труппе (Royal Shakespeare Company), в которой активно работал в течение нескольких лет, играя различные роли. Работая в этой труппе, он сам создал роль Жана-Поля Марата и постановку «Марат/Сад» (Marat/Sade), адаптировав её впоследствии для киноверсии 1966 года . После этого к актеру пришел успех на сценах Стратфорда, Онтарио и Нью-Йорка.
В 1974 году у Ричардсона случился кратковременный нервный срыв, в результате чего он оставил Королевскую Шекспировскую Труппу. Два года спустя, в 1976 году, он выступил на сцене Бродвея, сыграв роль Генри Хиггинса в спектакле «Моя настоящая леди» ('«My Fair Lady»'), после чего завоевал премию Тони. В 1981 актер снова выступил на Бродвее в постановке Эдварда Элби «Лолита» (по В. Набокову).
В 1968 году он сыграл Оберона в киноленте «Сон в летнюю ночь», в позже Джона Дона в телевизионном фильме компании ВВС «Много шума из ничего» (1978). 1980-е годы характеризовались разнообразием ролей Ричардсона в художественных и телевизионных фильмах. Большая часть его работ была на телевидении («Медник, портной, солдат, шпион» (1979), «Шесть веков в стихах» (1984), «Тупой» (1985) и др.). Также Ричардсон сыграл Шерлока Холмса в телевизионных версиях «Собаки Баскервилей» (1983) и «Знака четырех» (1984). Актер приобрел еще большее признание после роли навязчивого бюрократа в «Бразилии» Терри Джиллиама (1985).
В последние годы актер все меньше играл на сцене, однако активно снимался в кино и сериалах. Последние роли он сыграл в 2006 году, блеснув в роли учителя и наставника Артура Конан Дойла и прототипа Шерлока Холмса — доктора Джозефа Белла.
Иан Ричардсон умер во сне в возрасте 72 лет в своем доме в Лондоне 9 февраля 2007.
Фильмография
Напишите отзыв о статье "Ричардсон, Иэн"
Примечания
Ссылки
- [ibdb.com/person.php?id=57729 Ричардсон, Иэн] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
- Ричардсон, Иэн (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.bris.ac.uk/theatrecollection/search/people_sub_plays_all?forename=Ian&surname=RICHARDSON&job=Actor&pid=9427&image_view=Yesamp;x=19amp;y=17 Ian Richardson’s performances in the Theatre Archive, University of Bristol]
- [arts.guardian.co.uk/theatre/news/story/0,,2009628,00.htmlThe Guardian — Actor Ian Richardson dies]
- [arts.guardian.co.uk/theatre/obituary/0,,2009894,00.html The Guardian — obituary]
- [news.bbc.co.uk/1/hi/entertainment/6346301.stm BBC — House of Cards' Richardson dies]
- [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/6346637.stm BBC — Obituary: Ian Richardson]
- [www.lastingtribute.co.uk/famousperson/richardson/2561643 Ian Richardson Tribute]
- [www.ozon.ru/context/detail/id/251165/]
|
Это заготовка статьи о деятеле киноиндустрии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи о кино желательно?: |
|
||||||
Отрывок, характеризующий Ричардсон, Иэн
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
