Половцова, Надежда Михайловна

Надежда Михайловна Половцова
Художник Джордиджиани Микеле (1869)
Имя при рождении:	Июнева (Юнина)
Дата рождения:	10 декабря 1843(1843-12-10)
Дата смерти:	1908(1908)
Отец:	великий князь Михаил Павлович приемный: Штиглиц, Александр Людвигович
Мать:	приемная: Штиглиц, Каролина Карловна
Супруг:	Половцов, Александр Александрович

Наде́жда Миха́йловна По́ловцова (до замужества — Ию́нева или Ю́нина; 1843—1908) — внебрачная дочь великого князя Михаила Павловича, воспитанница барона A. Л. Штиглица, супруга действительного тайного советника государственного секретаря Александра Александровича Половцова.

Биография

В 1844 году бездетная чета Штиглицев удочерила внебрачную дочь великого князя Михаила Павловича от фрейлины К. Согласно легенде, дитя было найдено в кустах сирени на даче Штиглицев в Петровском. Девочка лежала в корзине в роскошных пелёнках, в которых была приколота записка о том, что она родилась 10 декабря 1843 года и крещена по православному обряду Надеждой, отчество её Михайловна, а на шее имелся дорогой золотой крестик с крупной жемчужиной. Произошло это событие в конце июня, в связи с чем ребёнку была дана фамилия Июнева (Июнина, Юнина, Юньева). Император принял участие в судьбе своей племянницы, сказав Штиглицу, что его интересует участь подкинутого ребенка, и тем самым побудив бездетного банкира удочерить незаконнорожденную. Несмотря на то, что Штиглиц, как и его жена Каролина Карловна, был лютеранином, их воспитанница сохранила православную веру.

Удочеренная и воспитанная бароном Штиглицем, крупнейшим российским финансистом, управляющим Государственного банка, Надежда стала богатейшей невестой России середины века.

В 1861 году 17-летняя Надежда Михайловна вышла замуж за секретаря Государственного совета Александра Александровича Половцова (1832—1909). После смерти приёмного отца она стала собственницей громадного состояния 16-17 млн рублей. Она и её дети наследовали все недвижимое имущество, в том числе фабрики, заводы, имения, два особняка в Петербурге и дачу на Каменном острове, а также все процентные бумаги.

Летом 1884 года приобрела в собственность Богословский горный округ в Верхотурском уезде Пермской губернии. В честь Надежды Половцовой 29 мая (11 июня) 1894 года назван Надеждинский завод (ныне — город Серов Свердловской области).

Скончалась в 1908 году и была похоронена в церкви-усыпальнице во имя Св. Троицы в имении Штиглица в Ивангороде.

Дети

• Анна (1862—1917), жена князя Александра Дмитриевича Оболенского (1847—1917), бабка сэра Дмитрия Оболенского;
• Надежда (1865—1920), жена графа Алексея Александровича Бобринского;
• Александр (1867—1944), муж графини Софьи Владимировны Паниной (1871—1957) и Софьи Александровны Куницкой (1884—1970);
• Пётр (1874—1964), генерал-лейтенант.

Галерея

• Штиглиц.jpg

  Барон А.Л.Штиглиц <center> Художник П. Ф. Соколов
• Nadezhda Polovtseva by Carolus-Duran.jpg

  Н. М. Половцова,
  1876 год
• N. М. Polovtsova .jpg

  Н. М. Половцова, <center> фото 1880-е
• Carolus-Duran Anna Obolenskaya.jpg

  Анна Оболенская, <center>дочь

Отрывок, характеризующий Половцова, Надежда Михайловна

– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.