Иянага, Сёкити

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Иянага, Секити»)
Перейти к: навигация, поиск
Сёкити Иянага
彌永 昌吉
Место рождения:

Токио

Место смерти:

Токио

Научная сфера:

математика

Место работы:

Токийский университет, Университет Гакусюин

Альма-матер:

Токийский университет

Научный руководитель:

Тэйдзи Такаги

Известные ученики:

Кунихико Кодайра
Микио Сато
Кэнкити Ивасава

Сёкити Иянага (яп. 彌永 昌吉 Иянага Сё:кити?, 2 апреля 19061 июня 2006) — японский математик.



Ранние годы

В 1926—1929 годах обучался в Токийском университете, посещал несколько курсов Тэйдзи Такаги. В эти годы две написанные им статьи были опубликованы в Japanese Journal of Mathematics и Proceedings of the Imperial Academy of Tokyo[1] В 1931 году под руководством Тэйдзи Такаги защитил диссертацию на степень Ph.D.[2]. В этом же году он получил стипендию от французского правительства и провёл несколько лет в Германии и Франции, пообщавшись с лучшими математиками того времени — Эмилем Артином, Клодом Шевалле, Анри Картаном и другими.

Карьера

В 1934 году Иянага вернулся в Японию и был назначен ассистентом профессора Токийского университета. С 1935 по 1939 год он не публиковал никаких статей: как он пишет, это произошло из-за преподавательской деятельности, которая не была ему привычна[3]. В 1939 году ему удалось решить задачу, поставленную Артином, которая являлась обобщением теоремы о главных идеалах[en]. После этого он опубликовал множество статей по различным областям математики, особенно по алгебраической топологии, функциональному анализу и геометрии, курсы по которым он вёл в университете. В 1942 году получил должность профессора.

С 1952 по 1955 год был членом Исполнительного комитета Международного математического союза. В 1955 году он был главным организатором Международного симпозиума по алгебраической теории чисел, во время работы которого появилась гипотеза Таниямы — Симуры[4]. С 1957 по 1978 год Иянага был президентом Международной комиссии по математическому образованию. В 1965 году он был назначен деканом факультета наук Токийского университета. В 1967 году ушёл в отставку и провёл год в университете Нанси. С 1967 по 1977 год работал профессором университета Гакусюин.

В 1978 году Иянага был избран членом Японской академии, в 1980-м — награждён Орденом Почётного легиона. В 1994 году был опубликован сборник его работ по математике[3].

Иянага был главным редактором множества учебников по математике на японском языке, а также редактором Encyclopedic Dictionary of Mathematics, позднее переведённого на английский. Последней его статьёй была Travaux de Claude Chevalley sur la theorie du corps de classes: Introduction, опубликованная Японским математическим обществом в 2006 году[4].

Напишите отзыв о статье "Иянага, Сёкити"

Примечания

  1. Джон Дж. О’Коннор и Эдмунд Ф. Робертсон. [www-groups.dcs.st-and.ac.uk/~history/Biographies/Iyanaga.html Иянага, Сёкити] (англ.) — биография в архиве MacTutor.
  2. [genealogy.math.ndsu.nodak.edu/id.php?id=45944 Иянага, Сёкити] (англ.) в проекте «Математическая генеалогия»
  3. 1 2 S. Iyanaga, Collected papers — Tokyo, Iwanami, 1994.
  4. 1 2 Shigeru Iitaka. [www.icmihistory.unito.it/portrait/iyanaga.php SHOKICHI IYANAGA] (англ.). International Commission on Mathematical Instruction. Проверено 25 августа 2013. [www.webcitation.org/6Jcpdfxyk Архивировано из первоисточника 14 сентября 2013].

Отрывок, характеризующий Иянага, Сёкити

– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.