Орден Святого Януария

Орден Святого Януария (ит. Оrdine di San Gennaro) — рыцарский орден, основанный королём Обеих Сицилий Карлом IV (позднее он — король Испании под именем Карл III).

История

Орден Святого Януария был основан королём Карлом IV 6 июля 1736 года в честь его обручения с принцессой Марией-Амалией Саксонской. Вступать в него (им награждаться) имели право лишь католики-дворяне, способные доказать в своём роду не менее 4-х поколений, имевших дворянское звание. После присоединения королевства Обеих Сицилий к объединённой Италии в 1861 году орден более не использовался.

Орден Святого Януария имел только один класс и первоначально ограничивал число членов 60-ю. Затем было принято решение не ограничивать число членов какой-либо цифрой.

Описание ордена

Орден имеет вид восьмиконечного красно-белого, покрытого эмалью и позолоченного по краям мальтийского креста, на кончиках которого припаяны золотые шарики. В каждом углу креста находится по золотой лилии Бурбонов. В центре креста, на его внешней стороне — поясное изображение Святого Януария в епископском облачении. Ниже находится золотая полукруглая надпись «IN SANGUINE FOEDUS» (В крови — единство). На обратной стороне креста отчеканен окружённый двумя зелёными пальмовыми ветвями золотой медальон.

Орденская лента — алого цвета. Орден носился на ленте, переброшенной через правое плечо к левому бедру, с орденской звездой на груди.

В торжественных случаях полагалось надевать специальное орденское платье, состоявшее из пурпурной мантии, вышитой лилиями, с жемчужно-серой подкладкой и украшенной двумя золотыми шнурами. К мантии прилагалась бархатная чёрная шляпа с красным пером. При таком наряде полагалось вместо ордена носить лишь одеваемую на шею орденскую золотую цепь, звенья которой состояли из королевских лилий и католических эмблем.

Литература

• Maximilian Gritzner: Handbuch der Ritter- und Verdienstorden aller Kulturstaaten der Welt, Leipzig 1893
• Die Orden, Wappen und Flaggen aller Regenten und Staaten, Leipzig 1883—1887

Отрывок, характеризующий Орден Святого Януария

– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.