Яхъя аль-Мутали

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Йахъя аль-Мутали»)
Перейти к: навигация, поиск
Яхъя аль-Мутали
араб. المعتلي يحي بن علي
Халиф Кордовы
1021 — 1022
Предшественник: аль-Касим аль-Мамун
Преемник: аль-Касим аль-Мамун
Халиф Кордовы
1025 — 1027
Предшественник: Мухаммад III
Преемник: Хишам III
 
Вероисповедание: Ислам
Смерть: 1035(1035)
Род: Хаммудиды
Отец: Али ан-Насир

Яхъя аль-Мутали (Яхъя ибн Али ибн Хаммуд аль-Мутали, араб. المعتلي يحي بن علي‎, умер в 1035) — Халиф Кордовы (1021—1022, 1025—1027), сын Али ан-Насира, представитель династии Хаммудидов, представители которой считали, что их род происходит от пророка Мухаммада.



Биография

В 1016 году Яхъя аль-Мутали был назначен своим отцом эмиром Сеуты. В 1018 году после его смерти он отказался признавать дядю аль-Касима аль-Мамуна халифом. Вскоре Яхъя аль-Мутали со своей берберской армией занял Малагу и двинулся на Кордову. Аль-Касим аль-Мамун оставил город, найдя себе безопасное убежище в Севилье. Яхъя был халифом около года, пока аль-Касим не вернул себе престол назад. Последний был вскоре изгнан группировкой Омейядов, которая сделала халифом Абд ар-Рахмана V. Яхъя укрепился в Малаге и к 1025 году собрал новую армию и снова двинулся на Кордову. Халиф Мухаммад III, узнав об этом, бежал в Сарагосу. В его отсутствие кордовская аристократия создала Государственный совет, который в течение шести месяцев просил Яхъю стать халифом. Он прибыл в Кордову 9 ноября 1025 года и пробыл там несколько дней, затем удалился в безопасную, хорошо укреплённую Малагу, оставив в Кордове своего визиря Абу Джафара Ахмада бен Мусу. Вскоре в городе начались мятежи и в июне 1026 года визирь был изгнан из Кордовы. Некоторое время там царила анархия, пока в 1027 году не избрали Хишама III, ставшего последним халифом Кордовы.

После своего окончательного изгнания из Кордовы Яхъя аль-Мутали основал независимую тайфу Малагу, где правил до самой смерти (1035 год).

Напишите отзыв о статье "Яхъя аль-Мутали"

Литература

  • Рыжов, Константин. Все монархи мира. Мусульманский Восток VII-XV вв. — М.: Вече, 2004. — 544 с. — ISBN 5-94538-301-5.

Отрывок, характеризующий Яхъя аль-Мутали

Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.