Йегрос, Фульхенсио

Фульхенсио Йегрос-и-Франко де Торрес исп. Fulgencio Yegros y Franco de Torres<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Верховной правящей хунты Парагвая
17 июня 1811 — 12 октября 1813
Консул Республики Парагвай
12 февраля 1814 — 12 июня 1814
Предшественник:	Верховная правящая хунта
Преемник:	Временная диктатура
Рождение:	1780(1780) Куйкуйхо, Парагвай
Смерть:	1821(1821) Парагвай

У этого человека испанская фамилия; здесь Йегрос — фамилия отца, а Франко де Торрес — фамилия матери.

Фульхенсио Йегрос-и-Франко де Торрес (исп. Fulgencio Yegros y Franco de Torres, 1780, Куйкуйхо, Парагвай — 1821, Парагвай) — парагвайский военный и политический деятель, первый глава Парагвая после получения последним независимости в 1811.

Биография

Родился в военной семье, его родителями были Хосе Антонио Йегрос и Мария Анхела Франко-де-Торрес. После получения образования поступил в Асунсьоне на военную службу. Принимал участие в 1802 в кампании против португальских войск в провинции Коимбра, и в 1807 в отражении атаки англичан на Буэнос-Айрес, после чего в 1810 был произведён в капитаны и назначен губернатором провинции Мисьонес.

В 1811 войска под командованием Йегроса отразили атаку Соединённых провинций Рио-де-ла-Платы, стремившихся присоединить Парагвай. После этого в мае 1811 Йегрос и Педро Хуан Кабальеро провозгласили независимость страны и 14 мая вошли в состав Верховной Хунты из 5 членов, а 27 июня 1811 Йегрос стал её председателем, основав на этом посту первую военную академию в стране. 12 октября 1813 вступила в силу конституция, по которой учреждались посты двух консулов, по четыре месяца руководивших государством. Вместе с Йегросом был избран Хосе Гаспар Родригес де Франсия. Йегрос занимал пост консула с 12 февраля по 12 июня 1814, и Франсия оказывал значительное влияние на политику в этот период. После вторичного занятия поста консула Франсия осуществил переворот и захватил единоличную власть. Йегрос, будучи скорее военным, чем политиком, удалился в своё поместье.

В 1820 он участвовал в неудачном заговоре, имевшем целью смещение Франсии, и был после этого заключён в тюрьму, где и умер.

Отрывок, характеризующий Йегрос, Фульхенсио

Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.