Йиндржихув-Градец

Город Йиндржихув-Градец чеш. Jindřichův Hradec Флаг Герб Страна ЧехияЧехия Край ЮжночешскийЮжночешский край|Южночешский Район Йиндржихув-Градец Координаты 49°08′25″ с. ш. 15°00′08″ в. д.49.14028° с. ш. 15.00222° в. д. / 49.14028; 15.00222    Основан конец XII века Первое упоминание 1220 Прежние названия Нойхаус Площадь 74,27 км² Высота центра 475 м Население ▼ 21 850 человек (2012) Часовой пояс UTC+1, летом UTC+2 Автомобильный код C (старые JH) Официальный сайт [www.jh.cz cz]

Йиндржихув-Градец, Йиндржихув Градец (чеш. Jindřichův Hradec [ˈjɪndr̝ɪxuːf ˈɦradɛts]), бывш. Нойхаус (нем. Neuhaus) — город на юге Чехии, муниципалитет с расширенными полномочиями и административный центр района Йиндржихув-Градец Южночешского края. Население — 22 604 человека.

История

В раннем средневековье был славянским поселением. В конце XII века Йиндржих (Генрих), представитель старшей ветви Витковичей, строит на высоком отроге скалы над рекой Нежаркой (чеш. Nežárka) замок в романском стиле (первой постройкой считается цилиндрическая Чёрная башня, выс. 32 м, к ней примыкает Готический дворец), который нарекает Градцем. Отныне потомки Йиндржиха именуют себя Господами из Градца (чеш. Páni z Hradce), и вместе со своими родственниками из других ветвей обладают таким могуществом, что король Пржемысл Отакар II закладывает Ческе-Будеёвице, чтобы ослабить влияние Витковичей в данном регионе.

Первое официальное упоминание о городе датируется 1220 годом, когда к романской крепости пристраивают классический замок в стиле ранней готики. Хроники на латыни вели монахи, и посему город именовался ими Nova Domus, или, на немецкий манер, Neuhaus.

Город и неприступный замок благополучно пережили гуситские войны — даже нет сведений, пытались ли вообще гуситы приступить к этой крепости, или прошли стороной. В 1483 году к гербу Витковичей, золотой розе на голубом фоне, прибавились два золотых льва и буква «W» — особая милость короля Владислава II, этот герб и поныне существует как городская эмблема.

Витковичи из Градца владели городом и замком до 1604 года, затем владения перешли по наследству к семье Славата, которым они принадлежали до 1693 года, а город занимался производством и продажей текстиля. Вилем Славата из Хлума (1628—1652) был высочайшим канцлером Чехии и обладал большим влиянием. После Тридцатилетней войны, в 1654 году, город являлся вторым по количеству домов и жителей городом в Чехии, после Праги.

Последними сеньорами города стал род Чернинов из Худениц (чеш. Černínové z Chudenic), которым местный замок принадлежал до 1945 года. Они здесь не жили, и замок постепенно приходил в упадок (прежде всего после пожара в 1773 году; от превращения в руины его спасла только реставрация в 1906—1923 гг.).

Образование

В городе расположен факультет менеджмента Высшей школы экономики.

Достопримечательности

Городской замок — третий по величине замок в Чехии (комплекс зданий занимает 3,5 га). Замок состоит в общей сложности из ок. 320 помещений (летом можно посетить 3 экскурсионных маршрута по помещениям замка). Его гордостью является музыкальный павильон-ротонда «Рондель» в стиле маньеризм. Кроме того третий двор замка украшают прекрасные аркады в стиле ренессанс и замковый колодец, декорированный разноцветной решёткой нач. XVII в. Город известен также своим Городским музеем, где выставлен Деревянный вертеп с двигающимися фигурками, изготовленный мастером Кризой. Этот вертеп является крупнейшим в мире.

Город является отправной точкой при путешествиях по узкоколейке (в Новую Быстршицу и Обратань ; ширина колеи 760 мм). Здесь сохраняются уникальные железнодорожные пути, и можно с ветерком прокатиться как на обычном пассажирском поезде (примерно 60-х годов), так и на ретро-поезде.

В городе сохранился комплекс Миноритского монастыря с костёлом Святого Иоанна Крестителя, а также пробстский костёл Вознесения Девы Марии (XIV век), в котором находится фамильная усыпальница аристократического рода панов из Градца.

Известные люди

• Адам Вацлав Михна из Отрадовиц — чешский раннебарочный композитор и поэт.
• Мария Хоппе-Тайнитцерова (Marie Hoppe-Teinitzerová) — чешская художница, основательница мастерской по производству текстиля, создавала известные ковры по типу гобеленов, мастерская в Йиндржихове-Градце после её смерти стала центром реставрации старинных ковров.
• Ян Марек — чешский хоккеист, крайний нападающий.
• Карел Поборски — чешский футболист, крайний полузащитник

Города-побратимы

• Неккаргемюнд (Neckargemünd), Германия
• Штеффисбург (Steffisburg), Швейцария
• Цветль (Zwettl), Австрия

Ссылки

• [www.jh.cz/en.html Официальный сайт города]
• [www.discoverczech.com/jindrichuv-hradec/sights.php4 Достопримечательности (коротко)]
• [www.zamek-jindrichuvhradec.eu/ Официальный сайт замка (cs. en. de)]

Отрывок, характеризующий Йиндржихув-Градец

Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.