Вах, Йоахим

Йоахим Вах
Joachim Wach
Род деятельности:	теолог, историк, социолог и феноменолог религии

Йоахим Эрнст Адольф Феликс Вах (нем. Joachim Ernst Adolphe Felix Wach; 25 января 1898, Хемниц, Германская империя — 27 августа 1955, Орселина, кантон Тичино, Швейцария) — немецко-американский протестантский теолог, социолог, религиозный деятель, историк религии, один из самых выдающихся религиоведов.

Биография

Поступил в 1918 году в Лейпцигский университет. Затем, ученик Фридриха Хайлера в Мюнхене и Эрнста Трёльча в Берлинском университете. Затем вернулся в Лейпциг изучать восточные языки, историю и философию религии. В 1922 году получил степень доктора философии (PhD) за диссертацию «Основания феноменологии концепции спасения», опубликованной под названием «Der Erlosungsgedanke und seine Deutung».

В 1929—1935 — профессор истории религии в Лейпцигском университете После прихода к власти в Германии фашистов был уволен и переехал в США, где до 1945 работал преподавателем Брауновского университета в городе Провиденсе, штата Род-Айленд. В 1945—1955 читал лекции в университете Чикаго.

Среди его известных учеников в Чикаго был Джозеф М. Китагава.

Научная деятельность

Внёс значительный вклад в области социологии религии. Ему приписывают введение в американскую науку феноменологического метода анализа и практики религиозных верований.

Создатель научной дисциплины, известной как сравнительное изучение религии (Religionswissenschaft) в университете Чикаго. Считается основателем, так называемой, Чикагской школы, из которой вышли такие влиятельные учёные, как Мирча Элиаде.

Религия понималась Й. Вахом как автономная и идеогенетическая область культуры, сформированная опытом sacrum (священного). Religionswissenschaft конституировалась учёным в единстве сравнительного, феноменологического и психологического подходов к религии. Ввёл понятия трёх различных аспектов (компонентов) религии: теоретический (Учение), практический (Поклонение) и социологический (Организация), затем принятые большинством религий.

В своей работе «Наука о религии: пролегомены к её научному теоретическому обоснованию» (Religionswissenschaft: Prolegomena zu ihrer wissenschaftstheoretischen Grundlegung, 1924), Вах настаивал на целостности и автономии истории религии, которая должна быть свободна от богословия и философии религии.

«Задача науки о религии в том, чтобы изучать и описывать эмпирические религии. Она ищет описательного понимания; это не нормативная дисциплина. Когда она получила понимание исторического и систематического аспектов конкретных религиозных форм, её задача выполнена».

Программа Ваха была сосредоточена на понимании, что привело его к написанию трёхтомной работы о развитии герменевтики в XIX веке (Das Verstehen, 1926—1933). Первый том рассматривал герменевтические теории таких мыслителей, как Ф. Шлейермахер, Г. А. Аст, Ф. А. Вольф, Август Бок и Вильгельм фон Гумбольдт. Второй том имел дело с богословской герменевтикой от Шлейермахера до Иоганна фон Гофмана, а третий был посвящён исследованию теорий исторической герменевтики от Леопольда фон Ранке до исторического позитивизма. Несомненно, Вах ощущал необходимость установить твёрдые герменевтические основания истории религии.

Несмотря на склонность к герменевтическому подходу, Вах был убеждён, что религиоведение (Religionswissenschaft) не должно терять своего эмпирического характера.

Среди сочинений Й. Ваха на английском языке опубликованы «Социология религии» (1944), «Types of Religion» (1957), «Сравнительное изучение религий» (The Comparative Study of Religions, 1958).

Избранные труды

• Der Erlosungsgedanke und seine Deutung (Leipzig, 1922)
• Religionswissenschaft: Prolegomena zu ihrer wissenschaftstheoretischen Grundlegung (Leipzig 1924)
• Das Verstehen: Grundzuge einer Geschichte der hermeneutischen Theorie im 19. Jahrhundert, 3 vols. (1926—1933; reprint, Hildesheim, 1966).
• Sociology of Religion (Chicago, 1944).
• Types of Religious Experience: Christian and Non-Christian (Chicago, 1951).
• The Comparative Study of Religions (New York, 1958).
• Understanding and Believing: Essays (New York, 1968).

Ссылки

• [www.britannica.com/EBchecked/topic/633699/Joachim-Wach Encyclopædia Britannica. Joachim Wach] (англ.)

Отрывок, характеризующий Вах, Йоахим

– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.