Микич, Йован

Йован «Спартак» Микич (серб. Јован "Спартак" Микић; 13 мая 1914, Опово — 11 октября 1944, Суботица) — югославский легкоатлет, участник Летних Олимпийских игр 1936 года; партизан Народно-освободительной войны Югославии. В его честь назван футбольный клуб «Спартак» из Суботицы.

Биография

Родился 13 мая 1914 в Опово (Банат) в семье школьного сторожа Александра и учительницы Даринки. В семье было ещё трое детей. Накануне Первой мировой войны семья перебралась в Суботицу, где Йован окончил школу. Учился в университете на юридическом факультете под руководством Мие Микровича.

Микич был весьма одарённым человеком: знал несколько иностранных языков, писал стихи и песни, а также занимался лёгкой атлетикой (будучи ребёнком, поступил в легкоатлетическую секцию в Суботице). В частности, он занимался современным пятиборьем, десятиборьем, прыжками в длину и в высоту, тройными прыжками, метанием диска и молота, благодаря чему стал самым известным спортсменом Королевства Югославия. Уже на школьном соревновании по пятиборью юный Йован одержал победу, набрав 3110 очков и обойдя 69 конкурентов.

На первенстве Югославии в Загребе в 1933 году он одержал победу в тройном прыжке с результатом 13,29 м. С 1934 года являлся членом атлетического общества Белграда, стал представлять страну на Балканских играх: так, на V Играх в Загребе он занял второе место в соревнованиях по тройном прыжке. Также он стал рекордсменом Югославии: 18 августа 1935 впервые в истории отечественной лёгкой атлетики в тройном прыжке он преодолел планку в 14 метров (результат: 14 м 05 см). В подобных соревнованиях он оставался непобедимым до 1938 года, улучшив 23 августа 1936 свой результат до 14 м 20 см.

С 1932 по 1937 годы Микич представлял свою страну в прыжках на Балканских играх и даже на Олимпиаде. Так, в 1935 году в Стамбуле он выиграл золотую медаль в прыжках в высоту, а в 1937 году в тройном прыжке длиной 14 м 03 см также лидировал. На Летних Олимпийских играх 1936 года Йован представлял свою страну, но его выступление оказалось неудачным: результат 13 м 90 см в тройном прыжке не позволил побороться даже за медали. На студенческих играх в Париже Йован выступал в пятиборье, а на Балканских играх 1939 года и в десятиборье. Выиграв серебряную медаль там, Микич покинул большой спорт. Югославам он запомнился как выдающийся атлет с неисчерпаемым запасом энергии.

В 1939 году Йован устроился ассистентом в высшей школе экономики в Белграде, где боролся за место доцента. В 1941 году он с женой Ксенией и сыном Александром переехал в Нови-Сад. Именно там их застигла война. Йован Микич ушёл в партизаны и получил кличку «Спартак» от югославских антифашистов. Он командовал отрядом, в бою проявлял себя довольно умело. Его партизаны вели борьбу не только против немцев и хорватов, но и против оккупировавших Банат венгров.

10 октября 1944, в день освобождения Суботицы, Йован Микич был ранен венгерским солдатом в бою неподалёку от железнодорожной станции. Рана оказалась несовместимой с жизнью, и на следующий день он скончался. Перед смертью он успел произнести слово «Билечанка» — так называлась песня, которую сочинили пленные концлагеря в Билече. Похоронили его с большими почестями. В течение всего дня жители Суботицы пели песню, о которой успел сказать Йован.

В память о Йоване был назван футбольный клуб «Спартак» из Суботицы.

Литература

• Тридцать лет Атлетическому союзу Сербии 1948—1978. Белград, 1981.

Отрывок, характеризующий Микич, Йован

«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.