Рашкович, Йован

Йован Рашкович (серб. Јован Рашковић; 5 июля 1929, Книн — 28 июля 1992, Белград) — сербский академик, психиатр, политик. Был лидером сербских автономистов в Хорватии, основал Сербскую демократическую партию.

Йован Рашкович родился в Книне 5 июля 1929 года. Там его семья жила вплоть до Второй мировой войны, когда после оккупации Югославии и создания Независимого государства Хорватия его семья была вынуждена бежать в Кистанье из-за террора со стороны хорватских усташей. Кистанье находилось в итальянской зоне оккупации, где усташам не позволялось массово уничтожать людей. После войны вернувшись в Книн, Рашкович окончил гимназию и своё образование продолжил в Загребе. В 1956 году он окончил медицинский факультет, а в 1962 году сдал экзамены по нейропсихиатрии. Докторскую диссертацию защитил в 1975 году.

С 1959 по 1961 год Рашкович был главой Общей больницы в Шибенике, а затем до 1962 года директором новосозданного медицинского центра там же. Занимаясь нейрофизиологией, Рашкович принял участие в создании Института клинической нейрофизиологии на медицинском факультете в Любляне. В его рамках он позднее занимался научными исследованиями. Рашкович был академиком Сербской академии наук и искусств, профессором университетов Загреба и Любляны, членом содружеств психиатров Италии и Чехословакии, главой Центра научно-исследовательских работ больницы «Свети Сава» в Белграде и т. д.

В 1990 году Рашкович основал Сербскую демократическую партию и фактически стал сербским лидером в Хорватии. Рашкович выступал за компромисс с националистическими хорватскими властями. Он утверждал, что сербский народ равноправен с хорватским и хочет жить в демократической Хорватии при условии получения автономии. Однако хорватские власти отказались от какого-либо компромисса с сербским населением республики. Это определо радикализацию сербов Хорватии, которых с августа 1990 года возглавил Милан Бабич. Рашкович оказался отвергнут своими прежними сторонниками и уехал в Белград, где 28 июля 1992 года скончался.

См. также

• Революция брёвен
• Республика Сербская Краина
• Сербы в Хорватии

Ссылки

• [www.sanu.ac.rs/Clanstvo/IstClan.aspx?arg=1231, Биография Рашковича на сайте САНУ] (серб.). Проверено 7 января 2013. [www.webcitation.org/6E06mBzDL Архивировано из первоисточника 28 января 2013].

Отрывок, характеризующий Рашкович, Йован

– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.