Ириней (Чирич)
| Епископ Ириней Епископ Иринеј<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Епископ Ириней в 1923 году. Художник Урош Предич</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 24 ноября 1921 — 6 апреля 1955 | ||
| Предшественник: | Митрофан (Шевич) | |
| Преемник: | Никанор (Иличич) | |
| ||
| 15 июня 1919 — 24 ноября 1921 | ||
| Предшественник: | Мелентий (Вуич) | |
| Преемник: | Емилиан (Пиперкович) | |
| Имя при рождении: | Йован Чирич | |
| Оригинал имени при рождении: |
Јован Ћирић | |
| Рождение: | 19 апреля (1 мая) 1884 Сремски-Карловци | |
| Смерть: | 6 апреля 1955 (70 лет) Нови-Сад | |
Епископ Ириней (серб. Епископ Иринеј, в миру Йован Чирич, серб. Јован Ћирић; 19 апреля (1 мая) 1884, Сремски-Карловци — 6 апреля 1955, Нови-Сад) — епископ Сербской православной церкви, епископ Бачский.
Биография
Родился 19 апреля 1884 года в Сремских Карловцах в семье Исидора, сербского народного церковного секретаря, и матери Эвелины, урождённой Кречаревич.
В 1902 году окончил гимназию в Нови-Саде. Принят в число студентов Московской духовной академии по определению Совета Академии от 6 октября 1902 года. Окончил академию в 1906 году[1]. Изучал философию на философском факультете Венского университета, где был выдвинут на соискание степени доктора семитологии.
В 1909 году заведовал патриаршей библиотекой в Сремских Карловцах, а в сентябре того же года был избран доцентом Карловацкой духовной семинарии по Ветхому Завету, археологии и древнееврейскому языку. Одно время преподавал литургику.
Перед Рождеством 1910 года архимандритом Августином (Бошняковичем) в Монастыре Хопово был пострижен в монашество.
В 1911—1912 года преподавал Закон Божий в Карловацкой гимназии.
На Рождество того же года Патриархом Карловацким Лукианом (Богдановичем) рукоположён в сан иеродиакона, а в 1912 году стал патриаршим архидиаконом.
Когда Священный Архиерейский Синод создал комиссию по переводу Священного Писания на сербский язык, был Ириней включён в её состав. Как профессор переводил ветхозаветные тексты с древнееврейского языка, сопроводив из своими комментариями.
5 июня 1919 года был избран епископом Тимокским, после чего в Сремских Карловцах рукоположён епископом Темишварским Георгием (Летичем) в сан иеромонаха и возведён им же в сан архимандрита.
15 июня того же года в Белградской соборной церкви хиротонисан во епископа Тимокского. Хиротонию совершили: Архиепископ Белградский и Митрополит Сербский Димитрий (Павлович), епископ Велешско-Дебарский Варнава (Росич), епископ Нишский Досифей (Васич), епископ Жичский Николай (Велимирович) и викарный епископ Иларион (Зеремский).
24 ноября 1921 года[2] по собственному желанию был переведён на Бачскую епархию. На трон Бачских епископов вступил 9 февраля 1922 года.
Епископ Ириней в значительной степени способствовал развитию сербской богословской литературы, им было опубликовано значительное количество статей в богословских журналах Сербской православной церкви. Он был поэтом, переводчиком и проповедником православия в Лондоне, Глазго, Оксфорде, Париже, Берне, Стокгольме, Вене, Авиньоне, Софии и Константинополе.
В 1927 году епископа Иринея направили в Подкарпатскую Русь и Восточную Словакию для организации православных епархий в этих странах. Он представлял Сербскую Церковь на международном уровне, в том числе в 1930 году в Лондоне в комиссии Ламбетской конференции.
18 октября 1931 году вместе с митрополитами Фиатирским Германом (Стринопулосом), Тирским и Сидонским Феодосием (Абурджели), Триккским и Стагонским Поликарпом (Захосом), Пафским Леонтием (Леонтиу) в присутствии англиканских епископов и прелатов совершили в лондонской церкви Константинопольского Патриархата литургию св. Иоанна Златоуста, после которой епископ Ириней произнёс на русском языке горячую проповедь о страданиях и мученическом венце Русской Церкви, которую по частям переводили на греческий язык[3].
27-28 октября 1931 года участвовал в православно-старокатолической конференции в Бонне, где представлял Сербскую православную церковь[4].
В конце 1933 года епископ Ириней в составе официальной миссии посетил Константинпольского Патриарха и Священный Синод Константинопольской Патриархии.
Вторая мировая война застала его в Нови-Саде. Во время кровавой венгерской оккупации епископ Ириней спасал беспомощных сербов от венгерских штыков, пулемётов и ножей. Даже в самые тяжкие дни фашистско-венгерской оккупации он не захотел покинуть вверенный ему Богом православный народ и духовенство.
Епископ Ириней занял совершенно определённую христианскую позицию по отношению к новой «власти народа». Поэтому сразу же после окончания войны коммунисты предприняли ночной поход комсомольцев на дом владыки в Нови-Саде. Они организовали демонстрации и называли епископа «фашистом, венгерским прихвостнем и душегубцем». При этом коммунисты забросали здание камнями. Один из булыжников разбил окно и попал владыке Иринею в затылок. Он был вынужден укрыться от обезумевшей толпы в сарае…
На праздник Преображения Господня в 1946 году епископ Ириней отправился в село Оджаци на освящение новой церкви. Как только епископ Ириней в архиерейском одеянии вышел из храма и повел литию вокруг церкви, богоборцы бросились на него и окружавшее его духовенство. Они кричали, бранились, богохульствовали, бросали камнями в епископа Иринея, священников и народ. Один камень попал владыке в затылок. Епископ Ириней упал, а безбожники продолжали с ещё большей жестокостью бить его и осыпать камнями. Диакон Ружич лёг на залитого кровью архиерея, чтобы защитить его своим телом. Священник Миленко Цвеянов из Сивца попытался задержать обезумевшую толпу, однако пал под ударами ножа[5].
Епископ Ириненей не смог оправиться от полученных травм — у него развилась сухотка спинного мозга. До конца своей жизни большую часть времени он провёл на больничной койке. Когда боль усиливалась, он говорил: «Чем больше мучаюсь, тем больше Богу молюсь». Однако и после этого коммунисты часто вламывались в его дом, угрожали, а однажды ночью привязали к кровати.
Скончался 6 апреля 1955 года и похоронен на Благовещение в крипте соборной церкви в Нови-Саде.
Напишите отзыв о статье "Ириней (Чирич)"
Примечания
- ↑ [www.petergen.com/bovkalo/duhov/mda.html Выпускники Московской духовной академии]
- ↑ Radoslav M. Grujić, Slobodan Mileusnić [books.google.com/books?id=WRrkAAAAMAAJ&pg=PA273&dq=%22%D0%98%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%B5%D1%98+%D0%8B%D0%B8%D1%80%D0%B8%D1%9B+%2815.+6.+1919%E2%80%9424.+11.+1921%29%22 Azbučnik Srpske pravoslavne crkve po Radoslavu Gruǰiću] BIGZ, 1993
- ↑ М. В. Шкаровский [ippo.ru/holy-land/v_p/konst/1/1/ Константинопольский Патриархат и его отношения с Русской и Болгарской Православными Церквами в 1917—1950-е гг.]
- ↑ [anglicanhistory.org/oc/bonn1931.html PROCEEDINGS OF THE CONFERENCES BETWEEN THE OLD CATHOLIC AND ORTHODOX CHURCHES, HELD AT BONN, ON OCTOBER 27TH AND 28TH, 1931.] // The Christian East, 1932, 13:3, 4; pp 91-98
- ↑ [www.svetosavlje.org/biblioteka/Zitija/StradanjeSPC/StradanjeSPC10.htm ПРОТОЈЕРЕЈ САВО Б. ЈОВИЋ УТАМНИЧЕНА ЦРКВА Страдање свештенства Српске Православне Цркве од 1945. до 1985. године]
Ссылки
- [www.egorus.be/RU/BIOGRAFIER/bionamenhramR/Iriney%28Chirich%29R.html Епископ Бачский Ириней (Иван Чирич)]
- [eparhija-timocka.org/irinej-ciric-1919-1921/ Иринеј Ћирић 1919—1921]
Отрывок, характеризующий Ириней (Чирич)
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.
Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
