Йогачара

Йогача́ра (санскр. योगाचार, yogāchāra ^IAST, кит. 瑜伽派 yujia1pai4 «практика йоги»), также Виджнянава́да, Читтаматра, Виджняптиматра — одна из двух основных (наряду с мадхъямакой) философских систем буддизма махаяны, Школа Йогачары сформировалась в IV—V веках.

Учение Йогачары было особенно распространено в Тибете, в Китае (школы Фасян, Шэлунь, Дилунь), в Японии (школа Хоссо) и в Монголии.

Название Читтаматра означает только-сознание. Название Виджнянавада означает путь познания. Эту систему называют субъективным реализмом, подчёркивая, что индивидуальные кармические факторы, определяющие восприятие реальности, должны быть своими для каждого существа.

Представители йогачары

Йогачару считают произошедшей из третьего поворота Колеса Учения. Главные представители: Майтрея-Натха и Асанга (IV век), Васубандху (V век), логики Дигнага (VI век) и Дхармакирти (VII век). В Тибет учение принёс Дхармаракшита, ученик Атиши, элементы этого учения были приняты многими школами тибетского буддизма.

Спор между Йогачарой и Мадхъямакой

Мадхъямака утверждает, что отсутствует «абсолютная реальность» и существует только относительная реальность. Йогачара утверждает, что сознание (опираясь на алая-виджняну) является абсолютной реальностью. Эти дебаты продолжались также в Тибете, при этом тезис Шэнтонг (пустоты других) противопоставлялся тезису Рангтонг (пустоты себя).

Имеется также синтетическое учение Йогачара-Сватантрика-Мадхъямака, которое создал Шантаракшита, это была одна из последних философских теорий, созданных в Индии до исламского вторжения.

Наибольшее влияние оказала Йогачара на школу Ньингма.

В китайском буддизме на основе Йогачары сформировалась школа Фасян, которой соответствует японская школа Хоссо.

Краткое описание философии Йогачары

В соответствии с воззрениями Йогачары, истинным является только виджняна (познание, сознание), а все явления (дхармы) и внешний мир за пределами сознания является ложным, нереальным. Реален только познающий субъект. Это положение отличает Йогачару от Мадхъямаки. При этом различается несколько уровней сознания, при этом определяется абсолютное, непрекращающееся сознание — алая-виджняна — «сознание-сокровищница», которое запускает и координирует все остальные уровни. В классической Йогачаре алая-виджняна — это не духовная субстанция, как в европейском субъективном идеализме, и тем более не Нирвана, а скорее «поток сознания», долженствующий быть пробуждённым. «Только сознанием» Йогачара считает исключительно Сансару. Если Мадхъямака использует логическое мышление только для того, чтобы продемонстрировать его внутреннюю противоречивость и таким образом вывести человека за пределы логики, Йогачара — самая сложная из всех индийских философских систем — с помощью логики устанавливает, как сознание запутывается в иллюзиях и как его из этих иллюзий вывести. Многие построения йогачаринов оказались настолько удачными, что были заимствованы остальными буддистами и фактически стали общемахаянскими. Таковы этапы пути Бодхисаттвы и теория Трёх «Тел» Будды. Йогачарины внесли большой вклад в разработку логических проблем, а также в теорию и практику буддийского тантризма — Ваджраяны.

В дальнейшем Йогачара эволюционировала в направлении классического субъективного идеализма: сознание в описании поздних йогачаринов всё больше походило на вечную, неподвижную субстанцию. В конце концов некоторые варианты йогачары вобрали в себя теорию Татхагатагарбхи — учения о природе Будды, лежащей в основе всего мироздания и актуально присутствующей в каждом живом существе. Именно в таком виде Йогачара стала наиболее популярна в Китае и на Дальнем Востоке.

Три природы

Йогачара определяет три природы сознания, соответствующие разным уровням:

• Парикалпита или Воображаемая Природа, когда явления неправильно воспринимаются, базируясь на ложных концепциях, возникших вследствие ошибок или отсутствия объективности;
• Паратантра или Зависимая Природа, когда становится понятной взаимозависимость явлений;
• Паринишпанна или Абсолютная Природа, когда явления представлены такими, как они есть, независимо от концепций и воззрений.

Таким образом йогачара утверждает, что наше восприятие внешних объектов может быть искажённым, и для восприятия любых явлений необходимы как органы чувств, так и коррелятивное сознание, чтобы восприятие могло состояться.

Модель сознания

Сознание в Йогачаре определяется через восемь уровней. Эта теория пытается объяснить циклическое существование живых существ в сансаре, механизм нового рождения и как проявляется карма. В частности ответить на вопросы, почему результаты тех или иных деяний не проявляются немедленно, и почему карма ждёт возможности проявить себя.

Для этого вводится понятие алая-виджняна (вместилище сознания), предполагающее запоминание событий и деяний, алая-виджняна является и кармической памятью, и механизмом кармического последействия. При этом метафорически используется также понятие биджа — семя. Смысл этого понятия в том, что деяния вызывают зарождение семян, которые впоследствии прорастают и приводят к кармическим результатам. Качество и характер этих семян определяют также будущее перерождение — когда, в какой семье, в какой стране, в каком сословии, какого пола и т. д..

При этом кармические энергии, созданные в данной жизни, называются «энергиями привычки» (санскрит: васана). Васана создаётся и поддерживается любыми деяниями. Васана, накапливаясь, превращается в биджу (семя), семя потом прорастает и порождает снова васану, что приводит к определённого рода событиям и поведению, обсуловленному прошлыми деяниями.

Литература

• Чаттерджи А. К. Идеализм йогачары / переводчик Д. Устьянцев; редактор А. Орлов. Изд-во «Шечен», 2004. ISBN 5-93980-011-4
• Чаттопадхьяя Д. Живое и мёртвое в индийской философии. М. 1983
• Орлов А. Читтаматра: миф и реальность. Изд-во «Шечен», 2005

Ссылки

• [psylib.org.ua/books/shchb02/txt10.htm Концепция буддийской нирваны: йогачары]
• [mirror01.users.i.com.ua/~sangha/dharma/lib/radha/Radha13.htm##r4 Школы буддизма: йогачары]
• [www.i-u.ru/biblio/archive/tinley%5Fum/01.aspx Геше Джампа Тинлей. Ум и пустота.]
• [ccbs.ntu.edu.tw/FULLTEXT/JR-PHIL/king.htm «Early Yogaacaara and Its Relationship with the Madhyamaka School»], Richard King, Philosophy East & West, vol. 44 no. 4, October 1994, pp. 659—683
• [ccbs.ntu.edu.tw/FULLTEXT/JR-ADM/richard.htm «Vijnaptimatrata and the Abhidharma context of early Yogacara»], Richard King, Asian Philosophy, vol. 8 no. 1, March 1998, pp. 5—18
• [ccbs.ntu.edu.tw/FULLTEXT/JR-PHIL/liu4.htm «The mind-only teaching of Ching-ying Hui-Yuan»] (subtitle) «An early interpretation of Yogaacaara thought in China», Ming-Wood Liu, Philosophy East & West, vol. 35 no. 4, October 1985, pp. 351—375
• [www.acmuller.net/yogacara/ Yogacara Buddhism Research Association]; articles, bibliographies, and links to other relevant sites.

Отрывок, характеризующий Йогачара

В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.