Йода

Персонаж «Звёздных войн»
Магистр Йода
Деятельность	Гранд Мастер-Джедай
Родная планета	неизвестно
Раса	неизвестно
Пол	мужской
Рост	66 см
Волосы	Седые
Глаза	Карие
Оружие	Короткий световой меч зелёного цвета
Принадлежность	Галактическая Республика Орден Джедаев
Актёр	Фрэнк Оз (голос, управление куклой) Уорик Дэвис (Эпизод I) Том Кейн (Эпизод II) Борис Смолкин (озвучивание эпизодов I—III, V—VI) Вячеслав Баранов (озвучание эпизодов V—VI - дубляж Первого канала)

Йо́да (англ. Yoda) — один из главных персонажей «Звёздных войн», мудрейший и самый сильный джедай своего времени. Авторы персонажа — британские гримёры Ник Дадмэн и Стюарт Фриборн.

Происхождение

Согласно замыслу Лукаса, Йода должен оставаться загадочной, нераскрытой полностью личностью. Он запретил описывать его происхождение и прошлое во всех книгах, мультфильмах, играх и творчестве по вселенной «Звёздных войн», хотя некоторая информация о магистре-джедае всё же известна.

Личность

Магистр Йода (896 до я. б. — 4 п. я. б.), озвученный в фильмах Фрэнком Озом, является вымышленным персонажем, придуманным компанией Lucasfilm. Он принимает участие во всех эпизодах саги, за исключением Эпизода IV: Новая Надежда. Подобно многим именам Звёздных Войн, имя «Yoda» взято из древнего языка — скорее всего из санскрита, где в переводе «yodha» означает «воин», с иврита же «yodea» переводится «знаю».

Речь героя

Речь магистра Йоды богата различными инверсиями, которые встречаются почти в каждом его предложении. На «Галактическом основном» Йода разговаривает, инвертируя порядок слов. Предпочитаемый им порядок — «объект-субъект-предикат», OSV. Однако, иногда персонаж говорит, используя менее экзотический порядок субъект-предикат-объект. Типичный пример высказывания Йоды: «Your apprentice Skywalker will be.»

В честь этой особенности речи был назван приём программирования «Условия Йоды», заключающийся в том, что меняют порядок написания значения переменной и саму переменную.

История

Ранние годы

Йода, рост которого составляет 66 см, является одним из самых старых членов Совета джедаев и, скорее всего, самым мудрым и сильным джедаем своего времени; такое высокое положение, конечно же, было основано на очень солидном возрасте Йоды. Возможно, Учителем Йоды был Н’Ката Дель Гормо. У Йоды на обучении находились такие выдающиеся джедаи, как граф Дуку, Квай-Гон Джинн, Мейс Винду, Оби-Ван Кеноби (лишь некоторое время, пока его не принял в ученики Квай-Гон Джинн), Ки-Ади-Мунди и Люк Скайуокер. Помимо этого, он вёл подготовительные занятия почти с каждым молодым джедаем в Галактике в Храме джедаев, прежде чем они были приставлены к наставнику (с 800 д. я. б. по 19 д. я. б.). Следует уточнить, что к наставнику приставляли падавана, а ещё раньше падаван был юнлингом (как раз они и не имеют ещё наставника). Их можно встретить во втором эпизоде, когда Оби-Ван спрашивает магистра Йоду о планете Камино, тогда-то один из юнлингов помогает разобраться, почему её нет на карте, и в третьем, там, где их убивает обратившийся в Дарта Вейдера Энакин Скайуокер. Из новеллизации «Атаки клонов» следует, что все джедаи называли Йоду своим учителем, даже непосредственно не бывшие в прошлом его падаванами.

Джордж Лукас преднамеренно держал расу Йоды в секрете (Йода, Йаддл и Вандар Токаре иногда по ошибке именовались уиллами, несмотря на то, что Лукас не причислял их к этому виду). На самом деле, о жизни Йоды было сообщено очень мало, прежде чем начались события фильма «Эпизода I: Скрытая угроза». Из источников расширенной вселенной (сеттинга) пришла информация о том, что он получил звание рыцаря-джедая в возрасте 50 лет, а ранг магистра ему присвоили уже к его столетию. Следуя своему учению, Йоде поручили отправиться в добровольное изгнание, чтобы постигнуть более высокие уровни понимания Силы. Он был одним из магистров-джедаев, которые организовали передвижную академию на борту межзвёздного корабля Чу’унтор в период 200 д. я. б.; тогда в данных бортового компьютера стояла запись о том, что он отправился на поиски одного из пропавших пассажиров судна, когда оно разбилось на Датомире.

«Эпизод I: Скрытая угроза»

В 32 д. б. я. Квай-гон Джинн приводит юного мальчика-раба по имени Энакин Скайуокер в Совет джедаев, утверждая, что мальчик является Избранным, способным установить равновесие в Силе, и попросил взять его в падаваны, как только Оби-Ван пройдёт все необходимые испытания для получения звания рыцаря-джедая (как известно, джедай может иметь только одного падавана в период обучения). Йода, как самый опытный учитель в совете и самый уважаемый и почётный магистр-джедай, играет ключевую роль в первоначальном решении этой проблемы и отклоняет просьбу. Йода считает, что годы рабства не прошли незаметно для юного мальчика и его слишком тесная привязанность к матери будет мешать успешным занятиям и тренировкам. Будущее этого мальчика, по мнению магистра, неопределённо.

После смерти Квай-Гона от руки Дарт Мола совет, тем не менее, аннулирует своё предыдущее решение, хотя и неизвестно, в силу каких причин. Предположительно, такие перемены объясняются неуступчивостью Кеноби — новопосвящённый рыцарь непременно хотел взять в обучение юного Скайуокера, даже вопреки мнению Совета, и членам последнего ничего не оставалось, как согласиться на этот рискованный шаг, иначе такое неповиновение могло привести, во-первых, к уменьшению авторитета Совета джедаев, а во-вторых, к формальной непричастности Скайуокера-падавана к джедаям. Тем не менее Оби-Вана предупредили о том, что последствия обучения мальчика могут стать роковыми как для будущего Республики и всей Галактики, так и для самого Кеноби.

«Эпизод II. Атака клонов»

В 22 д. б. я. Йода выступает главным генералом Республики в битве при Джеонозисе, когда армия республиканских клонов-штурмовиков впервые была опробована в бою. Он возглавляет отряд, которому поручено спасти Оби-Вана, Энакина и Падме Амидала Наберри от казни, приготовленной им Конфедерацией Независимых Систем, являющихся сепаратистами. В разгар битвы Йода сражается на световых мечах с лидером сепаратистов и лордом ситхов графом Дуку, который когда-то был его учеником. Это противоборство заканчивается, когда граф Дуку, решив спастись бегством, подвергает раненых Оби-Вана и Энакина опасности. С виду неповоротливый и старый, Йода демонстрирует невиданное мастерство владения световым мечом (IV форма владения световым мечом, отличительными чертами которой является использование Силы для выполнения невероятных акробатических приёмов).

Войны клонов

Битва на Джеонозисе, несмотря на победу сил Республики, открыла кровопролитную войну, которая будет продолжаться около трёх лет. Как и все Джедаи, Йода стал генералом во время Войн клонов, лично участвуя в некоторых сражениях (в частности, в битве на Аксионе, где он лично вёл за собой войска солдат-клонов верхом на скакуне кибуке).

Во время битвы на Муунилисте Йода, вместе с Падме Амидалой, пришёл на помощь Луминаре Ундули и Баррисс Оффи, попавшим в ловушку в Кристаллических пещерах. Йода узнал, что нападение на пещеры с кристаллами для световых мечей было подстроено бывшим джедаем графом Дуку.

В первой серии первого сезона анимационного сериала 2008 года «Звёздные войны: Войны клонов» Йода с 3 клонами победил целый батальон дроидов и разрушил 4 танка. Затем с помощью Силы спас короля Катуунко от Асажж Вентресс, забрав её световые мечи.

«Эпизод III. Месть ситхов»

В 19 д. б. я. канцлер Палпатин, который в тот момент был как никогда близок к абсолютной власти над Галактическим Сенатом, назначает Энакина в Совет джедаев в качестве своего собственного представителя. После чего Совет, настороженный темпераментом Энакина, неохотно соглашается с этим решением. Однако Йода и Мейс Винду, которые всё ещё вызывали уважение у юного джедая, не хотели нарушать порядок развития джедаев и не присвоили ему звание магистра. Они предполагают, что звание магистра даст ему возможность голосовать на всех собраниях Совета, и это будет означать то же, что если бы этот голос был дан Палпатину, чего они не хотели бы допустить.

Как раз в это время Йода ведёт совет о таинственном лорде ситхов Дарт Сидиусе. Йода, используя свою невероятную чувствительность и владение Силой, ощущает присутствие лорда ситхов и, наконец, приходит к выводу, что Сидиусом является кто-нибудь из приближённых Палпатина (по новеллизации М. Стровера, он даже допускает, что это сам Палпатин. Дословно: «Канцлер сам вне подозрения находится?»). Даже при всём своём мастерстве, Йода, тем не менее, не усматривает падение Энакина на тёмную сторону силы.

Когда Палпатин, теперь уже самопровозглашённый император галактической Империи, приказывает выполнить приказ 66, Йода в это время находится на Кашиике и наблюдает битву между силами сепаратистов и смешанным войском клонов-штурмовиков и вуки. Он чувствует смерть каждого джедая, который пал от рук своих собственных отрядов. Чувствуя опасность, Йода молниеносно убивает собиравшихся напасть на него клонов-штурмовиков, затем при помощи лидера вуки Тарфулла и Чубакки он отправляется на Корусант, где вместе с Оби-Ваном пробивается к храму джедаев, чтобы остановить западню для каждого джедая, который может стать жертвой приказа 66. При обнаружении голографической записи, показывающей Энакина как жестокого убийцу, Йода поручает Кеноби убить своего последнего ученика. Кеноби отвечает Йоде, что он не может сразиться с Энакином и что он хотел бы вместо него убить Сидиуса. Но Йода настаивает, говоря при этом, что «…для поединка с Сидиусом сил твоих не хватит».

Дуэль с Палпатином

Сам Йода вступает в титаническую схватку с Палпатином в здании Галактического Сената. Силы сторон кажутся равными, ведь в битву вступили два патриарха обеих сторон Силы, одна не может победить другую. Пытаясь завершить этот поединок, Палпатин перемещается на более высокое положение и использует Силу, чтобы метать тяжёлыми ложами Сената в Йоду, который с лёгкостью уворачивается и отсылает обратно одну из них Палпатину, заставляя его спрыгнуть на более низкий уровень. Оказавшись вновь на одном уровне с Палпатином, Йода применяет свои акробатические способности и активизирует световой меч. Палпатин взывает к всплеску Силы и пускает в Йоду разряд молний, при этом выбивая его световой меч. Без своего оружия Йода использует свои ладони, чтобы поглощать тёмную энергию, и даже отправляет некоторые сгустки обратно в немало удивлённого Палпатина. Казалось бы, Йода приобрёл некий перевес в битве, но борьба заканчивается ничьей, поскольку был вызван взрыв столкновения энергий, отбросивший Йоду и Палпатина в разные стороны. Оба мастера ухватились за край трибуны Сената, где едва удалось удержаться лишь Палпатину. Йода, не в состоянии удержаться, падает на пол зала Сената. После убийств, устроенных клонами-штурмовиками и почти полным уничтожением ситхами ордена джедаев, ослабленный Йода осознаёт, что он не может победить Палпатина. Затем Йода отправляется в изгнание, чтобы спрятаться от империи, и ждать другой возможности уничтожения ситхов.

Энакин тем временем теряет обе ноги и левую руку (правая является кибернетической после битвы на Геонозисе), и получает сильные ожоги в битве с Оби-Ваном. Кибернетические имплантаты, установленные с согласия Палпатина, чтобы сохранить ему жизнь, сделали его мало чем похожим на человека. Его превращение в жуткую машину стало страшным олицетворением роковых слов, сказанных Йодой Оби-Вану, не верящему, что его ученик перешёл на тёмную сторону силы: «Мальчика, что учил ты, уже нет, поглотил его Дарт Вейдер».

Позднее Йода говорит, что находится в контакте с духом Квай-Гона Джинна. Хотя в фильме этому уделено мало внимания, в книге показано, что Йода действительно становится учеником погибшего ещё в «Скрытой угрозе» магистра-джедая, нашедшего путь к бессмертию. Впоследствии он передал эти знания Оби-Вану.

Он также играет ключевую роль в разрешении вопроса о детях Скайуокерах после того, как Падме скончалась при родах, советуя, чтобы Люк и Лея были спрятаны от Дарта Вейдера и Императора туда, где ситхи не ощутили бы их присутствие. Кроме престарелого магистра-джедая, о местонахождении детей знали Бейл Органа, Оуэн Ларс и Оби-Ван (в то же время маловероятно, что семья Ларсов знала о существовании Леи). Первоначально Оби-Ван хотел взять детей с собой, чтобы, как и Йода, обучать их джедайскому мастерству, однако Йода понимает, что кроме умения обращаться с Силой их необходимо обучить и другому, если они собираются уничтожить Империю. Тем более, нужно было сохранить имена близнецов в тайне, чтобы суметь защитить их на тот случай, если ситхи вдруг обнаружат оставшихся рыцарей-джедаев прежде, чем Люк и Лея вырастут. Как нам становится известно из последующих эпизодов, эта стратегия с лихвой оправдала себя.

Затем Йода отправляется на пустынную и болотистую планету Дагоба, где он терпеливо ожидает появления Новой надежды.

Интересный факт то, что в книге Стюарта битва Йоды и Сидиуса была чуть не такой. Йода сбивает Палпатина ударом ноги, а не толчком. Взрыва силы не было, так как Палпатин перепрыгнул на другую платформу и ударил Йоду молнией, от чего тот упал на пол. Однако Лукас сказал, что в финальной версии сценария у битвы получилась ничья, а Стюарт просто не дождался окончательной версии. Так как сценарий главное, то версию битвы из фильма считают главной и основной. Также Лукас утверждал, что первоначальная версия дуэли была победой Йоды, а не ничьей, но Сценарий был изменен.

«Эпизод IV: Новая надежда»

Йода не участвует в фильме, но его имя упоминается в сценарии.

«Эпизод V: Империя наносит ответный удар»

Спустя 22 года после изгнания Йоды, в 3 п. я. б., Люк Скайуокер отправляется в систему Дагоба с целью найти Йоду и пройти обучение джедая, как ему сказал дух Оби-Вана Кеноби, погибшего в схватке с Дартом Вейдером в «Новой надежде». Немного поупрямившись, Йода, наконец, соглашается обучить его путям Силы. До окончания своего обучения Люк, тем не менее, встаёт перед выбором покинуть Дагобу и отправиться спасать своих друзей от Дарт Вейдера и Империи или остаться и закончить обучение. Дав обещание Йоде вернуться и завершить подготовку, он отправляется в путь.

«Эпизод VI: Возвращение джедая»

Возвратившись на Дагобу в 4 п. я. б., Люк застаёт Йоду больным и сильно ослабленным старостью. Йода говорит Люку, что тот завершил своё обучение, но не будет джедаем до тех пор, пока «не встретится со своим отцом», Дартом Вейдером. Затем Йода умирает в возрасте 900 лет и, наконец, полностью сливается с Силой. Смерть Йоды уникальна в пределах вселенной «Звёздных войн», так как она — пример того, когда джедай мирно умирает в силу своего возраста. Ведь каждая смерть владеющего Силой, происходившая до и после него, была насильственной.

В конце концов Люк внял всем учениям Йоды, что и спасло его от гнева и падения на тёмную сторону: он контролировал свои эмоции даже тогда, когда находился в шаге от убийства Дарта Вейдера и становления новым учеником Императора. Когда Император пытается убить Люка разрядами молний, Вейдер возвращается на светлую сторону и вновь становится Энакином Скайуокером, убив своего учителя, чтобы спасти сына. Энакин погибает от повреждений своего костюма в окружающем его крахе Империи (по ещё одной версии, он погиб из-за того, что его жизнедеятельность поддерживалась тёмной силой Императора и после смерти последнего он уже не мог нормально существовать). Позже в эту же ночь дух Энакина в окружении Оби-Вана и их вечного наставника Йоды с гордостью и благодарностью взирает на Люка.

Долгое время не применяя Силу, старый Йода был вынужден при ходьбе опираться о палку. В расширенной вселенной можно найти информацию, что одна из его поклаж — памятный дар от вуки, а его трость сделана из некоего растения гимер, содержащего питательные вещества, так что во время долгого пути Йода может жевать трость.

«Эпизод VII: Пробуждение силы»

Голос Йоды был слышан в видениях Рей, когда она взяла в руки меч Энакина Скайуокера. Это произошло через 30 лет после смерти Йоды.

Прототип магистра Йоды

По одной из версий, прообразами Йоды послужили два японских мастера боевых искусств. Исследования этого предположения указывают на Сокаку Такэду и Годзо Сиоду. Такеда был представителем знаменитого семейства самураев, посвятивших свою жизнь военной борьбе. Их мастерство, называемое Дайто-рю, принято считать основой айкидо. Мастер-фехтовальщик Такеда, обозначенный просто как номер «4’11», заработал себе прозвище Айдзо не Котенгу, что в переводе означает «карлик-недоросток». Аналогичным образом и Годзо, основатель ёсинкан айкидо, находился под этим же числом — «4’11». Как и Йода, они были чрезвычайно малы ростом, но тем не менее это не помешало им в совершенстве овладеть силой боевых искусств. Их искусство основывалось на учении Айки, или же просто Ки (Силе). Кроме того, как и Йода, они были прирождёнными учителями, посвятившими свои жизни следованию пути военного искусства.

Мастера Йоду часто сравнивают с основателем айкидо Морихэем Уэсибой, который в совершенстве владел техникой бесконтактного боя. Возможно, он послужил прообразом магистра, а сам орден джедаев является фантастическим киновоплощением школы айкидо, так как многие принципы кодекса джедаев сходны с канонами айкидо.

Также существует мнение, что прообразом Йоды послужил Симадзу Кэндзи-сэнсэй, патриарх школы Ягю Синган Рю (школа телохранителей Сёгуна).

Анимация Йоды

Внешность Йоды первоначально была создана британским художником-стилистом Стюартом Фриборном, который изображал лицо Йоды как смесь лиц: своего собственного и Альберта Эйнштейна, так как фотография последнего и вдохновила его на создание конечного образа. Озвучивал Йоду Фрэнк Оз. В оригинальной трилогии Звёздных Войн Йода был простой куклой (которой управлял также Фрэнк Оз). В российском дубляже «Звёздных войн» Йоду озвучивал актёр Борис Смолкин.

В «Скрытой угрозе» вид Йоды был видоизменён, чтобы сделать его более молодым. Его образ был смоделирован на компьютере для двух удалённых сцен, но он опять был задействован в качестве куклы.

С помощью компьютерной анимации в «Атаке клонов» и «Мести ситхов» Йода предстал в ранее невозможном образе: например, в сцене схватки, моделирование которой было очень трудоёмким. В «Мести ситхов» его лицо появляется в нескольких крупных эпизодах, требующих очень тщательной компьютерной оцифровки.

15 сентября 2011 года вышло blu-ray-переиздание всей саги «Звёздных Войн». в первом фильме «Звёздные Войны: Эпизод I — Скрытая угроза» кукла Йоды была заменена на компьютерную модель.

Критика и отзывы

• В 2008 году Йода занял 25-е место в списке величайших киноперсонажей всех времен и народов, составленном журналом Empire.
• В списке 100 величайших вымышленных персонажей по версии сайта Fandomania.com Йода получил 60-ю строчку.

Премии

В 2003 году Йода вместе с Кристофером Ли получил кинонаграду MTV за лучшую сцену битвы — в Эпизоде II «Атака клонов». Йода лично «появился» на церемонии, чтобы получить награду, и произнес речь, где поблагодарил Джорджа Лукаса и многих других.

Пародии

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Комедийный певец «Странный Эл» Янкович спародировал песню «Лола» в ремейке «Йода», включённом в альбом «Имею право быть глупым» (1985). Сюда можно отнести и пародии Даунинга на песню Рики Мартина «Livin' La Vida Yoda». Менее удачно «The Great Luke Ski» спародировал песню «Y.M.C.A.» в исполнении Village People и назвал ремейк «Y.O.D.A», включив его в альбомы Fanboys ‘n Da Hood (1996) и Carpe Dementia (1999).

В фильме Мэла Брукса «Космические яйца» персонаж Йогурт, которого играет сам Мэл Брукс, выступает явной пародией на Йоду, но также есть мнения, что он похож и на Оби-Вана Кеноби. Йогурт обучает Одинокую звезду путям Шварца (пародии на Силу, "Шварц" - сокращение от "Шварценеггер", и кроме того, «Шварц» — распространённая среди евреев-ашкенази фамилия).

В комедийном переводе Гоблина «Скрытой угрозы» — «Буря в стакане» персонаж переименован в Чебурана Виссарионовича.

В серии «Love Conquers All… Almost / Любовь побеждает… почти всё» (1.13) мультсериала «Расплющенный космос» экипаж «Юпитера-42» встречает существо, которое является пародией на Йоду: оно небольшого роста, зелёного цвета, а используемый порядок слов — OVS.

В мультфильме «Кунг-фу панда» мастер Угвей умирает так же, как и Йода.

Eminem пародирует Йоду в песне Rhyme Or Reason.

Также пародией можно считать первые серии из четвёртого сезона мультфильма Легенда о Корре. Аватар Корра так же прибыла на болото в поисках учителя, к тому времени уже пожилой, Тоф Бейфонг.

Ссылки

• [www.starwars.com/explore/encyclopedia/characters/yoda/ Страница Йоды] на официальном сайте starwars.com  (англ.)
• [starwars.ru/universe/characters/joda/ Официальная русская страница Йоды]
• [www.clonewars.ru/database/characters/yoda Йода в эпоху Войн клонов][www.google.com/patents?vid=USPATD265754 Йоды]
• [ahiin.livejournal.com/20448.html Какую мощность может развить магистр Йода, используя Силу?]
• Йода (рус.) на Вукипедии: Вики о Звёздных Войнах

Литература

• Susan MacKey-Kallis. [books.google.ru/books?id=GRArN-NMk0wC&pg=PA221 The Hero and the Perennial Journey Home in American Film]. — University of Pennsylvania Press, 2001. — ISBN 0812217683.

Отрывок, характеризующий Йода

У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.