Йом Ха-Зикарон
Йом Ха-Зикарон, День памяти (ивр. יום הזכרון לחללי מערכות ישראל ונפגעי פעולות האיבה, День памяти павших в войнах Израиля и жертв террора) — израильский государственный день траура.
День памяти отмечается 4 ияра по еврейскому календарю. За ним всегда следует День независимости Израиля, который празднуется 5 ияра. Оба дня могут изменить свою дату на день раньше, на 3 и 4 ияра соответственно, если 5 ияра выпадает на Шаббат или пятницу. Когда Йом Ха-Зикарон выпадает на воскресенье, оба упомянутых дня переносятся на день позже.
В этот день чтят память солдат Армии обороны Израиля (ивр. צה"ל), павших в войнах Израиля или при исполнении обязанностей, полицейских, а также представителей других служб безопасности.
В 2016 году Израиль поминает 23 447 военнослужащих ЦАХАЛа, сотрудников полиции, пограничной стражи, службы общей безопасности, службы внешней разведки, управления тюрем, пожарной охраны и активистов еврейских подпольных организаций на территории подмандатной Палестины. За последний год к скорбному списку прибавилось 68 имен. По состоянию на 2016 год в Израиле проживают 9442 родителя, потерявших своих детей; 4917 вдов военнослужащих; 1948 сирот, потерявших отца или мать[1].
В этот же день в Израиле поминают 2 493 жертвы терактов (по состоянию на 2013 год). За 2012/13 год к этому скорбному списку добавились 16 имен[2]. Отсчет погибших ведётся с 1860 года, который считается началом борьбы евреев за Страну Израиля.[3] Общее число погибших включает военных, полицейских, сотрудников Службы общей безопасности (Шабак) и внешней разведки («Моссад»), сотрудников Управления тюрем, а также бойцов Еврейской бригады, воевавших во Вторую мировую войну, и бойцов еврейских подпольных организаций, действовавших в Палестине до создания государства.
В этот день проводят большое количество государственных мероприятий, на которых присутствуют представители власти и армии. День начинается накануне в 20:00 по местному времени[4], с одноминутной сирены, во время которой большинство израильтян стоят молча, чтя этим память павших. Многие религиозные израильтяне в это время произносят молитвы за упокой павших. Официальная церемония проводится у Западной стены (Стены Плача) на Храмовой горе в Иерусалиме, на которой флаг Израиля опускается на половину высоты флагштока.
В 11:00 следующим утром звучит особенно пронзительная двухминутная сирена, во время которой большинство израильтян снова стоят молча.
При этом не важно, где они находятся в это время: идут ли по улице, едут ли а автобусе, поезде, машине, находятся ли на работе или дома. Если они находятся на работе, дома или идут по улице, они встанут и будут стоять по стойке «смирно» во время звучания сирены. Если едут в машине или в автобусе, они остановятся, выйдут из машины и будут стоять во время звучания сирены. Даже если они едут на поезде между населёнными пунктами, и сирена не слышна, машинист в назначенное для сирены время остановит поезд, и все встанут со своих мест и будут стоять во время звучания сирены.
Существует разногласие по поводу приемлемости данной традиции. Сирена никогда не являлась атрибутом иудаизма. Некоторые евреи (в основном — ортодоксальные) считают неприемлемым использовать неиудейские обычаи, и поэтому не встают под звук сирены. Таких людей, однако, в Израиле не очень много. Более того, предпосылки под траурную сирену фактически уходят корнями в Устную Тору. Их концепция такова: «если произошло несчастье — задумайся, какая лично твоя и/или твоих предков (а значит, и лично твоя — раз до сих пор не наступило искупление и долгожданная геула) вина, что данное несчастье произошло» — именно отсюда подобает благочестивым евреям поститься при каждом несчастье, и именно в этом — внутренний смысл траурной сирены.
После утренней сирены проходят официальные и частные церемонии памяти на кладбищах где похоронены солдаты.
К концу еврейского дня (19:00—21:00) начинается празднование Дня независимости Израиля. На горе Герцля в Иерусалиме, по ходу официальной церемонии, возвращают флаг на полную высоту, что означает начало праздника.
Проведение Дня памяти накануне Дня независимости должно напоминать о том, какую цену пришлось и приходится буквально ежечасно платить за независимость и какую жертву израильское общество приносило и непрестанно приносит жизнью многих солдат и гражданских лиц, погибающих от террористических актов. Эта близость символизирует важность этого дня в глазах израильтян.
Считается, что за первый год существования государства политики Израиля так и не смогли выбрать тот или иной день для Дня памяти. Когда годовщина независимости Израиля была уже близка, было решено отметить День памяти в тот же день, что и первый День независимости (1949 год). То же произошло и в 1950 году. Празднование двух дат в один день было неуместно, поэтому в 1951 году, после рекомендаций общественной комиссии, День памяти был передвинут на день раньше. Это было зафиксировано законом в 1961 году.
Напишите отзыв о статье "Йом Ха-Зикарон"
Примечания
- ↑ משפחת השכול // ישראל היום : газета. — 2016. — 10 мая. — С. 6.
- ↑ [newsru.co.il/israel/14apr2013/memory_day_104.html Израиль отмечает День памяти павших в войнах и терактах]
- ↑ В этот год евреи впервые начали селиться вне стен Старого города Иерусалима.
- ↑ Дни в еврейском календаре начинаются вечером накануне
Даты
День памяти в ближайшие года приходятся на:
- 9 мая 2011 года (понедельник)
- 25 апреля 2012 года (среда)
- 15 апреля 2013 года (понедельник)
- 5 мая 2014 года (понедельник)
- 22 апреля 2015 года (среда)
- 11 мая 2016 года (среда)
Ссылки
- [boti.ru/node/80464 Проект мемориала памяти павших]
Отрывок, характеризующий Йом Ха-ЗикаронНа сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками. Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться. После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее. В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу. – Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу. – Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба! Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante. Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить. Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно. Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису. Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней. Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой. Навигация | ||||||||
