Йонат, Ада
Поделись знанием:
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
| Ада Йонат | |
| ивр. עדה יונת | |
 | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Альма-матер: |
Еврейский университет в Иерусалиме, Институт Вейцмана |
| Известна как: |
основоположник крио-биокристаллографии |
| Награды и премии: |
|
А́да Йона́т (урождённая Лифшиц,[1][2] ивр. עדה יונת; род. 22 июня 1939 года, Иерусалим) — израильский учёный-кристаллограф, лауреат Нобелевской премии по химии за 2009 год совместно с Венкатраманом Рамакришнаном и Томасом Стейцем с формулировкой «за исследования структуры и функций рибосомы».[3]
Содержание
Образование и преподавательская деятельность
Ада Йонат родилась в 1939 году в Иерусалиме в бедной семье зеленщика из недавних репатриантов из Лодзи (Польша).[4][5] Её родители, Гиллель и Эстер Лившиц, поселились в Иерусалиме в 1933 году и хотя отец происходил из потомственной раввинской семьи и сам был раввином, плохое здоровье не позволило ему устроиться по специальности.[6] После преждевременной кончины отца в 1949 году, когда Ада была ещё ребёнком, она с матерью и двухлетней сестрой Нурит переехала в Тель-Авив. В 1962 году получила степень бакалавра, а в 1964 году степень магистра наук в Еврейском университете в Иерусалиме. В 1968 году за рентгеноструктурные исследования получила докторскую степень в Институте Вейцмана в Реховоте.[7]
С 1988 года преподаёт на отделении структурной биологии Института Вейцмана.[7]
Научная деятельность
В 1969-1970 годах Ада Йонат работала в США, в том числе в Массачусетском технологическом институте.[7]
Ада Йонат была одним из пионеров в области исследований рибосомы. Помимо этого, она первой применила методику низкотемпературной белковой кристаллографии. Её исследования воздействия антибиотиков на рибосому и механизмов сопротивления организма антибиотикам были важным шагом в процессе изучения клинической эффективности лекарственной терапии.
В настоящий момент Ада Йонат возглавляет Центр Биомолекулярной структуры им. Элен и Милтона Киммельман при Институте Вейцмана в Реховоте.[8]
Награды и звания
- Лауреат Государственной премии Израиля 2002 года в области химии за исследования рибосом.[9]
- Лауреат Премии Харви за 2002 год «за передовые кристаллографические исследования рибосомы, в частности, за открытия в структурной биологии, проливающие свет на строение и функцонирование рибосомы, синтетического белкового механизма живых клеток, и приведшие к рациональному конструированию новых антибиотиков»[10]
- Премия Луизы Гросс Хорвиц (2005)
- В 2006 году стала лауреатом премии Вольфа по химии (с Джорджем Фехером, США) «за оригинальные структурные открытия в области механизма работы рибосом»[8]
- Лауреат премии Л‘ОРЕАЛЬ-ЮНЕСКО «Женщины в науке» 2007 года от Европы «за изучения структуры синтеза белка и его подавления антибиотиками».[11]
- Премия Альберта Эйнштейна (2008)
- Нобелевская премия по химии (2009)
- Медаль Вильгельма Экснера (2010)
- юбилейная медаль «20 лет независимости Республики Казахстан» (2012)[12]
- Эрстедовская лекция (2014) [13]
Политические взгляды
После сообщения о присуждении ей Нобелевской премии профессор Йонат в своём интервью радиостанции «Галей ЦАХАЛ» призвала освободить из израильских тюрем всех заключённых там террористов без всякой связи с освобождением из палестинского плена израильского солдата Гилада Шалита и сделать так, чтобы у них не было мотивов убивать израильтян[14].
В 2016 году вместе с ещё более чем ста Нобелевскими лауреатами подписала письмо с призывом к Greenpeace, Организации Объединенных Наций и правительствам всего мира прекратить борьбу с генетически модифицированными организмами (ГМО) [15][16][17].
Избранная библиография
- Ada Yonath. Can structures lead to better drugs? Lessons from ribosome research // [www.weizmann.ac.il/sb/faculty_pages/Yonath/Yonath-2009BOOK-FMM-OURS.pdf From molecules to medicines] / J. L. Sussman, and P. Spadon, eds. — Dordrecht, The Netherlands: Springer, 2009. — P. 231—251. — 249 p. — ISBN 978-90-481-2338-4.
- Ada Yonath. Ribosome: an ancient cellular nano-machine for genetic code translation // [www.weizmann.ac.il/sb/faculty_pages/Yonath/Yonath-2009PuglisiBOOK-BCET-OURS.pdf Biophysics and the challenges of emerging threats] / J. D. Puglisi, ed. — Dordrecht, The Netherlands: Springer, 2009. — P. 121—155. — 180 p. — ISBN 978-90-481-2367-4.
- Ada Yonath. Ribosomal crystallography: peptide bond formation, chaperone assistance, and antibiotics inactivation // [www.weizmann.ac.il/sb/faculty_pages/Yonath/Yonath-2009PuglisiBOOK-BCET-OURS.pdf New Technologies for Current Challenges in Biology and Beyond] / J. D. Puglisi, ed. — Dordrecht, The Netherlands: Springer, 2007. — P. 121—147. — 155 p. — ISBN 978-1402058998.
- Ada Yonath. [www.weizmann.ac.il/sb/faculty_pages/Yonath/Yonath-2005MCRev.pdf Ribosomal crystallography: peptide bond formation, chaperone assistance and antibiotics activity] (англ.) // Molecules and Cells : Ж. — 2005. — Vol. 20, no. 1. — P. 1—16.
- Ada Yonath. [arjournals.annualreviews.org/doi/full/10.1146/annurev.biochem.74.082803.133130 Antibiotics targeting ribosomes: resistance, selectivity, synergism, and cellular regulation] (англ.) // Annual Review of Biochemistry : Ж. — 2005. — Vol. 74. — P. 649—679.
- Ada Yonath, Anat Bashan. [arjournals.annualreviews.org/doi/full/10.1146/annurev.micro.58.030603.123822 Initiation, peptide bond formation and amino acid polymerization are hampered by antibiotics] (англ.) // Annual Review of Microbiology : Ж. — 2004. — Vol. 58. — P. 233—251.
- Ada Yonath. Ribosomal crystallography: dynamics, flexibility and peptide bond formation // Conformational Proteomics of Macromolecular Architecture / R.H. Cheng and L. Hammar, eds. — New Jersey: World Scientific Publishing, 2004. — P. 245—290. — 420 p. — ISBN 981-238-615-1.
- Ada Yonath. Ribosomes, the machines of life // Life science for the 21st century / E. Keinan, I. Schechter and M. Sela, eds. — Weinheim, Germany: Wiley—VCV Press, 2004. — P. 1—47. — 372 p. — ISBN 978-3-527-30588-9.
- Ada Yonath. [www.weizmann.ac.il/sb/faculty_pages/Yonath/YonathBC2003.pdf Ribosomal Tolerance and Peptide Bond Formation] (англ.) // Biological Chemistry : Ж. — 2003. — Vol. 384. — P. 1411—1419.
- Ada Yonath. [www.weizmann.ac.il/sb/faculty_pages/Yonath/annu-02.pdf The search and its outcome: high-resolution structures of ribosomal particles from mesophilic, thermophilic and halophilic bacteria at various functional states] (англ.) // Annual Review of Biophysics and Biomolecular Structure : Ж. — 2002. — Vol. 31. — P. 257—273.
- Ada Yonath. [www.weizmann.ac.il/Structural_Biology/faculty_pages/Yonath/Yonath-2002CPP.pdf High-resolution structures of large ribosomal subunits from mesophilic eubacteria and halophilic archaea at various functional states] (англ.) // Current Protein and Peptide Science : Ж. — 2002. — Vol. 3, no. 1. — P. 67—78.
- Ada Yonath and Francois Franceschi. Ribosomes // Encyclopedia of Molecular Biology / T. E. Creighton, ed. — A. Wiley-Interscience Publication, J. Wiely and Sons, 1999. — P. 2197—2202. — 2878 p. — ISBN 978-0-471-15302-3.
- Ada Yonath. [arjournals.annualreviews.org/doi/pdf/10.1146/annurev.bb.21.060192.000453 Approaching atomic resolution in crystallography of ribosomes] (англ.) // Annual Review of Biophysics and Biomolecular Structure : Ж. — 1992. — Vol. 21. — P. 77—93.
- Ada Yonath, Heinz-Günter Wittman. [www.weizmann.ac.il/sb/faculty_pages/Yonath/Yonath-1988BC.pdf Approaching the molecular structure of ribosomes] (англ.) // Biophysical Chemistry : Ж. — 1988. — Vol. 29, no. 1—2. — P. 17—29.
- Ada Yonath, Heinz-Günter Wittman. New aspects in 3-dimensional structure determination of ribosomal particles // Structure and Expression / M. H. Sarma, R. H. Sarma, eds. — Schenectady, NY: Adenine Press, 1988. — P. 191—207. — 342 p. — ISBN 978-0940030213.
- Ada Yonath, Heinz-Günter Wittman. Crystallographic and image reconstruction studies on ribosomal particles from bacterial sources (англ.) // Methods in Enzymology : Ж. — 1988. — Vol. 164. — P. 95—117.
- Ada Yonath. Crystallographic and image reconstruction studies on ribosomal particles from bacterial sources (англ.) // Trends in Biochemical Sciences : Ж. — 1984. — Vol. 9, no. 5. — P. 227—230.
- A. Yonath, J. Müssig, H. G. Wittman. Parameters for crystal growth of ribosomal subunits (англ.) // Journal of Cellular Biochemistry : Ж. — 1982. — Vol. 19, no. 2. — P. 145—155.
- A. Podjarny, A. Yonath, W. Traub. Application of multivariate distribution theory to phase extension for crystalline proteins (англ.) // Acta Crystallographica Section A : Ж. — 1976. — Vol. 32, no. 2. — P. 281—292.
- A. Yonath, W. Traub. Polymers of tripeptides as collagen models. IV. Structure analysis of poly(L-proly-glycyl-L-proline) (англ.) // Journal of Molecular Biology : Ж. — 1969. — Vol. 43, no. 3. — P. 461—477.
- W. Traub, A. Yonath, S. M. Segal. On the molecular structure of collagen (англ.) // Nature : Ж. — 1969. — Vol. 221, no. 5184. — P. 914—917.
Напишите отзыв о статье "Йонат, Ада"
Примечания
- ↑ [www.geni.com/people/Ada-s-father-Lifshitz/6000000013733303299 Генеалогия семьи Йонат]
- ↑ [www.syaga.co.il/essays/borer.pdf מנכ"ל המדינה (стр. 4)]
- ↑ [nobelprize.org/nobel_prizes/chemistry/laureates/2009/ The Nobel Prize in Chemistry 2009] (англ.). Проверено 7 октября 2009. [www.webcitation.org/66mL7ZtGt Архивировано из первоисточника 9 апреля 2012].
- ↑ [www.standwithus.com/app/inews/view_n.asp?ID=1189 The Jerusalem Post]
- ↑ [www.ekhoplanet.ru/society_print_1956_2198 «Голубка науки» из Реховота]
- ↑ [books.google.com/books?id=uYAkWldKpx8C&pg=PA390&lpg=PA390&dq=yonath+livshitz&source=bl&ots=iqBl2Hg2_g&sig=0JZQo4dgU8lUDNxWRdTSVFrj4BM&hl=en&ei=15mMTvSoC9CDhQfCo_mDBA&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CBwQ6AEwAA#v=onepage&q=yonath%20livshitz&f=false István Hargittai, Magdolna Hargittai “Candid science 6”: Interview with Ada Yonath (p. 390)]: в данном издании девичья фамилия Ады Йонат с её слов записана как Лившиц.
- ↑ 1 2 3 Петров, Пётр. [elementy.ru/news/431166 Нобелевская премия по химии — 2009], Элементы.ру (14 октября 2009). Проверено 14 октября 2009.
- ↑ 1 2 3 [rehdus.com/ Дом ученых и специалистов Реховота: Поздравляем Аду Йонат, которая работает в Реховоте в институте Вайцмана, с присуждением Нобелевской премии по химии]
- ↑ [gylp.ru/?p=16584 Названы лауреаты Премии Израиля в области химии и археологии]
- ↑ [www.admin.technion.ac.il/harvey/2002-1.html Ada E. Yonath, Israel] на сайте [www.admin.technion.ac.il/harvey/ Премии Харви] (англ.)
- ↑ [typo38.unesco.org/ru/unesco-home/services/pressservices/pressreleases-sing.html?tx_ttnews%5Btt_news%5D=1354&tx_ttnews%5BbackPid%5D=202&tx_ttnews%5Bpointer%5D=28&cHash=2dfa754a4e Пресс-релиз ЮНЕСКО: Десятой премией Л‘ОРЕАЛЬ-ЮНЕСКО «Женщины в науке» отмечены пять женщин-ученых]
- ↑ Указ Президента Республики Казахстан № 327 от 17 мая 2012 года «О награждении юбилейной медалью "Қазақстан Республикасының тәуелсіздігіне 20 жыл"».
- ↑ [www.dtu.dk/english/Service/Calendar/2014/04/h-c--Oersted-lecture H.C. Ørsted lecture - DTU]
- ↑ [www.newsru.co.il/israel/10oct2009/yonat940.html Нобелевская лауреатка призывает освободить террористов], NEWSru.co.il (10 октября 2009). Проверено 14 октября 2009.
- ↑ [www.washingtonpost.com/news/speaking-of-science/wp/2016/06/29/more-than-100-nobel-laureates-take-on-greenpeace-over-gmo-stance/ 107 Nobel laureates sign letter blasting Greenpeace over GMOs]
- ↑ [supportprecisionagriculture.org/nobel-laureate-gmo-letter_rjr.html Laureates Letter Supporting Precision Agriculture (GMOs)]
- ↑ [supportprecisionagriculture.org/view-signatures_rjr.html Список нобелевских лауреатов подписавших письмо]
Ссылки
- [www3.weizmann.ac.il/Yonath/home.html Страница Ады Йонат на сайте института Вейцмана] (англ.)
- [www.weizmann.ac.il/sb/faculty_pages/Yonath/00Publications.html Список публикаций Ады Йонат на сайте Института Вейцмана] (англ.)
- [www.eleven.co.il/article/15669 Ионат Ада] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
- Борисова, Александра, Подорванюк, Николай. [www.gazeta.ru/science/2009/10/07_a_3270537.shtml Химия осталась без Нобеля], Газета.ру (7 октября 2009). Проверено 14 октября 2009.
- П. Петров. [elementy.ru/news/431166 Нобелевская премия по химии — 2009] // «Элементы», 14.10.2009
| ||||||||||
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Йонат, Ада
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Иерусалиме
- Лауреаты премии Вольфа (химия)
- Лауреаты Нобелевской премии по алфавиту
- Учёные по алфавиту
- Химики по алфавиту
- Химики Израиля
- Биологи Израиля
- Лауреаты Нобелевской премии по химии
- Лауреаты Нобелевской премии из Израиля
- Лауреаты Государственной премии Израиля
- Лауреаты премии Харви
- Члены и члены-корреспонденты Национальной академии наук США
- Лауреаты премии Альберта Эйнштейна
