Йоргенсен, Мартин

Мартин Йоргенсен
Общая информация
Полное имя	Ларс Мартин Йоргенсен
Родился	Орхус, Дания
Гражданство
Рост	179 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1979-1988	Миттюрс
1989-1993	Орхус
Клубная карьера*
1994—1997	Орхус	82 (13)
1997—2004	Удинезе	184 (30)
2004—2010	Фиорентина	151 (14)
2010—2014	Орхус	102 (14)
Национальная сборная**
1991-1992	Дания (до 17)	13 (1)
1992-1994	Дания (до 19)	10 (3)
1994-1997	Дания (до 21)	31 (9)
1998—2011	Дания	102 (12)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ларс Ма́ртин Йо́ргенсен (дат. Lars Martin Jørgensen; 6 октября 1975, Орхус, Дания) — датский футболист, полузащитник. Выступал в сборной Дании. Участник 3 чемпионатов мира и 2 чемпионатов Европы в составе национальной сборной.

Карьера

Клубная карьера

Мартин Йоргенсен родился в Румгорде, городке района Дюрсланд, там же он начал свою карьеру, играя за местный клуб «Миттюрс». Вскоре перешёл в молодёжный состав команды «Орхус», там он быстро стал лидером и с 1991 года стал вызываться в сборные Дании различных возрастов. В 1993 году Йоргенсен дебютировал за первый состав «Орхуса», где быстро завоевал место в «основе» команды. В 1996 году выиграл свой первый трофей — кубок Дании, а по окончании сезона Йоргенсен был признан лучшим молодым игроком страны и лидером молодёжной команды Дании, за которую провёл 31 матч, забив 9 голов.

В апреле 1997 года Йоргенсен, благодаря пункту в контракте, разрешающему ему покинуть клуб в качестве свободного агента, смог уйти из «Орхуса». Его игра за клуб и молодёжную сборную привлекла внимание нескольких клубов, самыми настойчивыми из которых были представители «Удинезе», в котором Мартин и решил продолжить свою карьеру, чему способствовало то обстоятельство, что в клубе из Удине уже играл другой датчанин Томас Хельвег. В первый же сезон в команде Йоргенсен помог клубу завоевать 3-е место в чемпионате, а затем удачно выступал за команду на протяжении 7 лет.

В августе 2004 года «Фиорентина» купила половину прав на игрока за 2,5 млн евро. Сезон у «фиалкового клуба» сопровождался взлётами и падениями, аналогично команде выступал и Йоргенсен, чередовавший хорошие матчи с провальными. Это ещё и осложнялось позицией Мартина на поле, игравшего диспетчером, организующим все атаки своей команды. После такой игры «Фиорентина» приняла решение не выкупать оставшуюся часть прав на футболиста, однако и «Удинезе» не торопился возвращать Йоргенсена, по той причине, что клубу бы пришлось выкупить права, оставшиеся у «Фиорентины», а потому Мартин остался в последнем клубе, за который играл. Вскоре игра Йоргенсена засверкала новыми красками, он стал одним из лидеров команды и кумиром тиффози, а затем получил статус вице-капитана команды. Начало сезона 2007/08 принесло Йоргенсену несчастье, он получил травму приводящей мышцы, пропустив несколько месяцев, а по восстановлении вновь стал одной из главных «скрипок» в «фиалковом оркестре». В сезоне 2008/09 у Йоргенсена случился рецидив травмы, из-за чего он не играл до февраля 2009 года, в этом же сезоне Йоргенсен заявил, что хотел бы покинуть Флоренцию и вернуться в Орхус. И 31 января 2010 года он действительно перешёл в «Орхус».

Международная карьера

В сборной Дании Йоргенсен дебютировал в марте 1998 года, и через 2 месяца поехал на чемпионат мира во Францию, где провёл все 5 матчей и забил гол в четвертьфинале с Бразилией, проигранный датчанами 2:3. На европейском первенстве два года спустя Йоргенсен провёл лишь 1 матч, а на чемпионате мира 2002 Мартин сыграл три игры, на последней из которых получил травму.

Личная жизнь

У Мартина Йоргенсена есть брат, Мадс, также являющийся футболистом. Мартин женат, супругу зовут Марианна, в 2007 году у четы родилась дочь Каролина, а через год сын Кристиан. Йоргенсен коллекционирует старинные автомобили и любит велосипедные прогулки.

Достижения

Командные

• Обладатель кубка Дании: 1996

Личные

• Лучший молодой футболист Дании: 1996

Ссылки

• [www.dbu.dk/landshold/landsholdsdatabasen/LBasePlayerInfo.aspx?playerid=1564 Профиль на dbu.dk]
• [www.transfermarkt.com/martin-jorgensen/profil/spieler/5892 Профиль на сайте transfermarkt.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Йоргенсен, Мартин

Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»