Йосемитский национальный парк

Запрос «Йосемити» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

</tt>

</tt>

</tt>

Йосемитский национальный парк англ. Yosemite National Park
Категория МСОП — Ib (Территория дикой природы)
37°50′00″ с. ш. 119°30′00″ з. д.37.83333° с. ш. 119.50000° з. д. / 37.83333; -119.50000
Расположение	Калифорния
Страна	США США
Ближайший город	Марипоса
Площадь	3081 км²
Дата основания	1 октября 1890 года
Посещаемость	3 242 644 (2006)
Управляющая организация	Служба национальных парков США
Йосемитский национальный парк

Йосе́митский национа́льный па́рк (англ. Yosemite National Park — национальный парк Йосемите) — национальный парк, расположенный в округах Мадера, Марипоса и Туолумне (англ. Madera, Mariposa, Tuolumne) штата Калифорния, США. Занимает площадь в 3081 км² и находится на западных склонах горного хребта Сьерра-Невада. Славится своими ландшафтами и природой: впечатляющие гранитные скалы, водопады, реки с чистой водой, рощи секвойядендронов и богатое биологическое разнообразие (около 89 % парка считается зоной дикой природы). В 1984 году парк получил статус «Всемирного наследия» под эгидой ЮНЕСКО. Был с самого начала задуман именно как национальный парк (хотя национальные парки существовали и ранее). Среди его организаторов — один из первых защитников идеи заповедников Джон Мьюр (англ. John Muir). Каждый год парк посещают около 3 млн человек; большинство останавливается только в долине Йосемите.

Парк является одной из крупнейших и нерасчленённых территорий сохранения дикой природы в районе Сьерра-Невады; местная фауна и флора чрезвычайно разнообразна. Расположенный на высоте от 600 до 4000 м над уровнем моря, парк включает пять основных зон растительности: густые заросли кустарников и дубов, нижний горный лес, верхний горный лес, субальпийский и альпийский пояса. Из 7000 видов растений, растущих в Калифорнии, приблизительно половина встречается в горах Сьерра-Невады, а пятая часть — на территории самого парка. Здесь в результате редкой геологической формации и уникальных почв удобное место для произрастания более чем 160 редких видов растений.

Геологическое строение территории парка характеризуется наличием гранитных и остатками ещё более древних каменных пород. Около 10 миллионов лет назад горы Сьерра-Невады повысились и затем наклонились таким образом, что западный склон стал более пологим, а восточный, обращённый в сторону материка, более обрывистым. Подъём увеличил крутизну водных потоков и русла рек, в результате образовав глубокие и узкие каньоны. Около миллиона лет назад накопившийся на вершинах снег и лёд образовал в районах современных субальпийского и альпийского поясов ледники, таким образом опустив долины рек вниз по склону. В первый ледниковый период толщина льда в ледниках составляла до 1200 м. Дальнейшее сползание ледниковых масс образовало троговую (U-образную) долину, которая в настоящее время и привлекает массу туристов, охотящихся за красивыми пейзажами.

Географическое положение

Национальный парк Йосемити расположен в центральной части хребта Сьерра-Невада в американском штате Калифорния. Он находится в 3,5 часах езды от Сан-Франциско и приблизительно в 6 часах езды от Лос-Анджелеса. Он окружён рядом заповедных диких территорий: Ансел-Адамс на юго-востоке, Хувер на северо-востоке и Эмигрант на севере.

На территории в 3081 км² расположены тысячи озёр и прудов, 2600 рек и ручьёв, 1300 км туристических маршрутов и 560 км дорог. Две реки, федерального значения, Мерсед и Туолумне (англ. Tuolumne River) берут своё начало в пределах границ парка, и далее текут в Калифорнийскую долину. Ежегодно парк посещают более 3,5 млн туристов, большинство из которых концентрируются на 18 км² территории долины Йосемите.

Горные породы и эрозия

Почти вся территория парка сложена из гранитных пород батолита Сьерра-Невады. Остальные около 5 % территории парка (в основном на восточной границе возле горы Дейна (англ. Mount Dana)) состоят из метаморфизованных вулканических и осадочных пород. Эти породы относят к так называемым «провисам кровли», потому как некогда они являлись кровлей для находящейся ниже гранитной магмы.

В результате эрозии различных горных пород, испытавших тектоническое поднятие и сопутствующих этому разломов, появились долины, каньоны, куполовидные складки и другие формы рельефа, которые мы можем наблюдать сегодня (эти сочленения и трещины не двигаются, поэтому нет геологического разлома). Воздушные пространства между сочленениями и трещинами образуются благодаря присутствию в граните и гранодиорите диоксида кремния; большее количество содержания диоксида кремния приводит к образованию большего пространства и более устойчивой породы.

Природные столбы и колонны, такие как Вашингтон (англ. Washington Column) и Лост-Арроу (англ. Lost Arrow) образовались в результате поперечного соединения. В результате эрозии основной трещины образовались долины и позднее каньоны. Наиболее мощной эрозионной силой за последние несколько миллионов лет стал сход ледников в альпийском поясе, в результате чего первоначально V-образные речные долины превратились в U-образные ледниковые каньоны (такие как долины Йосемите и Хетч-Хетчи). В результате вторичной трещиноватости (образовавшейся в результате тенденции кристаллов магматических пород к расширению) были образованы гранитные купола, такие как Хаф-Дом (англ. Half Dome) и Норт-Дом (англ. North Dome).

Популярные маршруты

Долина Йосемите занимает только один процент от общей территории парка, но именно туда стекается большинство посетителей. Одним из наиболее популярных в мире объектов среди скалолазов с маршрутами разного уровня сложности является гранитная скала Эль-Капитан (англ. El Capitan) высотой 2307 м над уровнем моря, хорошо видимая из любой части долины, на восточном склоне которой несколько дней в феврале можно увидеть редкое явление — отражение лучей закатного солнца в падающем потоке водопада т. н. «огненный» водопад «Лошадиный хвост» (англ. Horsetail Fall). Впечатляющие гранитные куполовидные складки, такие как Сентинел-Доум (англ. Sentinel Dome) и Хаф-Доум (англ. Half Dome) поднимаются на высоту в 900 и 1450 м соответственно над дном долины.

В верхней части парка можно обнаружить такие красивые природные места как Туоломнские луга (англ. Tuolumne Meadows), луга Дана (англ. Dana Meadows), горный хребет Кларк (англ. Clark Range), горный хребет Кафедрал (англ. Cathedral Range) и гребень Куна (англ. Kuna Crest). Горные туристические маршруты Сьерра-Крест (англ. Sierra crest) и Пасифик-Крест (англ. Pacific Crest) проходят через парк по гребню гор, проходя через вершины, состоящие из красного метаморфического камня, такие как гора Дейна и гора Гибс (англ. Mount Gibbs), а также через гранитные вершины, такие как гора Коннесс (англ. Mount Conness). Самой высокой точкой парка является гора Лайелл (англ. Mount Lyell) высотой 3997 м над уровнем моря.

В парке расположены три рощи древних деревьев секвойядендрон: Марипоса (англ. Mariposa Grove, 200 деревьев), Туолумне (англ. Tuolumne Grove, 25 деревьев) и Мерсед (англ. Merced Grove, 20 деревьев). Деревья секвойядендрон считаются самыми массивными и одними из самых высоких и долгоживущих деревьев в мире — растущие деревья в парке появились ещё до начала последнего ледникового периода.

Водопады

В парке на ограниченной территории находится большое количество водопадов, среди которых можно отметить следующие:

• Брайдлвейл — 190 м
• Лошадиный Хвост — 650 м
• Чилнуална — 210 м
• Иллилоетт — 110 м
• Лехамит — 360 м
• Невада — 180 м
• Риббон — 492 м
• Ройял Арч Каскейд — 370 м
• Сентинел — 585 м
• Силвер-Стренд — 175 м
• Сноу-Крик — 652 м
• Стеркейс — 310 м
• Туилала — 256 м
• Вернал — 96 м
• Уапама — 520 м
• Уотервил — 90 м
• Уайлдкэт — 192 м
• Йосемите — 739 м

Водоёмы и ледники

Реки Туолумне и Мерсед, берущие своё начало в верховьях гор на территории парка, вырезали речные каньоны глубиной от 900 до 1200 м. Бассейн реки Туолумне на территории парка составляет примерно 1760 км², она вбирает в себя воду всей северной части парка. Река Мерсед, наоборот, течёт с южных вершин территории (в основном хребтов Кафедрал и Крарк) и её бассейн составляет приблизительно 1320 км².

Гидрологические процессы, включая в себя обледенения, наводнения и речные геоморфологические циклы явились решающим фактором при создании природных ландшафтов парка. Кроме двух основных рек, в парке расположено 3200 озёр с площадью более 100 м² каждое, 2 водохранилища и около 2700 км различных речек и ручьёв, каждый из которых входит в один из двух водоразделов. На дне долины по всему парку образуются заболоченные места, которые часто связаны с близлежащими озёрами и реками грунтовыми водами и сезонными наводнениями. Луга на высоте от 300 до 3500 м над уровнем моря также часто заболочены, так как расположены вдоль протекающих рек и ручьёв.

Множественные отвесные скалы, ледниковые уступы и висячие долины (то есть боковые долины, днища которых выше днища главной долины) дают хорошую почву для водопадов, особенно во времена таяния снегов в весенний и летний период. Йосемитский водопад высотой 739 м является самым высоким водопадом в Северной Америке и занимает 20-е место по высоте среди самых высоких водопадов мира. Гораздо меньший по объёму спускаемой воды водопад Риббон, тем не менее, является водопадом с самой высокой точкой беспрепятственного падения воды — 492 м. Возможно, наиболее живописным водопадом в парке является водопад Брайдлвейл (в переводе фата невесты), хорошо видимый с недалеко проходящей дороги.

Ледники на территории парка относительно небольшие по размеру и занимают территории, большей частью времени находящиеся в тени. Ледник Лайелл (англ. Lyell Glacier), самый большой ледник Сьерра-Невады, и соответственно парка Йосемити, занимает площадь в 65 га. Ни один из современных ледников не является остатком огромных альпийских ледников ледникового периода, ответственных за изменение природного ландшафта парка. Они образовались во времена относительного похолодания климата Земли, таких как Малый ледниковый период в XIV—XVII веках. Глобальное потепление уменьшило количество и размеры ледников во всём мире, в том числе и в Сьерра-Неваде. Многие ледники парка, открытые в 1871 году Джоном Мьюром, в настоящее время либо полностью исчезли, либо потеряли до 75 % своей поверхности.

Климат

На территории парка климат средиземноморский, то есть большая часть среднегодовых осадков приходится на мягкую зиму, в другое время года климат относительно сухой (на жаркое лето выпадает менее 3 % осадков в год). Из-за орографического подъёма количество осадков увеличивается с подъёмом высоты до приблизительно 2400 м, а затем резко уменьшается. Количество выпадаемых осадков варьирует от 915 мм на высоте 1200 м над уровнем моря до 1200 мм на высоте 2600 м. Наверху снежный покров образуется в ноябре и держится до марта — начала апреля.

Температура понижается с увеличением высоты. Крайне важным фактором температурного режима является то, что Йосемитский национальный парк расположен всего в 160 км от Тихого океана. Антициклоны, образующиеся в летнее время на побережье Калифорнии, посылают прохладные воздушные массы в сторону Сьерра-Невады и в результате приносят в парк чистый сухой воздух.

Средняя дневная температура в районе лугов Туолумне на высоте 2600 м колеблется в пределах от −3,9 до 11,5 °C. На южном въезде в парк на высоте 1887 м держится в промежутке от 2,2 до 19,4 °C. На более низких высотах воздух прогревается больше, средняя дневная максимальная температура на дне долины (высота 1209 м варьирует от 7,8 до 32,2 °C. На высоте выше 2440 м высокие и сухие летние температуры держатся благодаря частым грозам, хотя лежалый снег может держаться и до июля. По причине сухого вегетационного периода, относительно низкой влажности и сильных гроз на территории парка часто случаются пожары.

История

Открытие

До настоящего времени среди историков ведутся дебаты относительно того, кто первым из европейцев увидел долину Йосемити. Осенью 1833 года Джозеф Реддефорд Уолкер (англ. Joseph Reddeford Walker), возможно, первый увидел долину — в своих последующих записях он рассказал, что возглавлял группу охотников, которая пересекала Сьерра-Неваду и вплотную подошла к краю долины, которая уходила вниз «более чем на милю». Его отряд также первым оказался в роще деревьев секвойядендрон Туоломни, став, таким образом, первыми неместными жителями, кто увидел эти гигантские деревья.

Часть территории Сьерра-Невады, где расположен парк, долгое время считалась границей поселений европейцев, торговцев, охотников и путешественников. Однако этот статус изменился в 1848 году с открытием месторождений золота у подножий гор на западе. С этого момента торговая активность на этой территории резко увеличилась, в результате спровоцировав калифорнийскую золотую лихорадку. Приезжие начали уничтожать природные ресурсы, за счёт которых жили индейские племена. Первым достоверно известным белым человеком, увидевшим долину, следует считать Уильяма Абрамса (William P. Abrams), который 18 октября 1849 года со своим отрядом аккуратно описал некоторые ориентиры долины, однако точно не известно, вступал ли он либо кто-нибудь из его отряда на эту землю. Однако не вызывает сомнений, что в 1850 году Джозеф Скрич (Joseph Screech) действительно спустился в долину Хетч-Хетчи и, более того, поселился здесь.

Первое систематическое исследование территории парка было выполнено в 1855 году командой Алексея В. Фон Шмидта (Allexey W. Von Schmidt) в рамках государственной программы исследования земель «Public Land Survey System».

Войны Марипоса

До того, как на этой территории появились первые европейцы, здесь жили индейские племена сьерра-мивок и паюты. Ко времени прихода сюда первых поселенцев, в долине Йосемити обитала группа индейцев, называвшие себя аваничи (Ahwahnechee).

В результате резкого увеличения потока иммигрантов во времена золотой лихорадки стали возникать вооружённые конфликты с местными племенами. Чтобы положить конец постоянным стычкам, в 1851 году в долину были направлены правительственные войска — батальон Марипоса под командованием майора Джеймса Саведжа (англ. James Savage) с целью преследования порядка 200 индейцев Аваничи во главе с вождём Теная (англ. Tenaya). К отряду был в частности прикреплён врач Лафайетт Баннелл (англ. Lafayette Bunnell), который впоследствии красочно описал свои впечатления от увиденного в книге «Открытие Йосемити» (англ. The Discovery of the Yosemite). Баннеллу также приписывают авторство названия долины, которое он дал после разговора с вождём Теная.

Буннелл написал в своей книге, что вождь Теная являлся основателем колонии Пай-ют (Pai-Ute) племени А-ва-ни (Ah-wah-ne). Индейцы соседнего племени Сьерра-Мивок (как и большинство поселившихся здесь белых жителей) описывали индейцев Аваничи как воинственное племя, с которым у них были постоянные территориальные споры, название этого племени «yohhe’meti» буквально означало «они убийцы». Корреспонденция и заметки, написанные воинами батальона, способствовали популяризации долины и окружающей её территории.

Теная и остатки племени аваничи были взяты в плен, а их поселение сожжено. Племя насильно перевели в резервацию возле города Фресно в Калифорнии. Некоторым впоследствии было разрешено вернуться в долину, но после нападения на восьмерых старателей в 1852 году они сбежали в соседнее племя моно, которое нарушило законы гостеприимства и убило их.

Период раннего туризма

Предприниматель Джеймс Хачингс (англ. James Mason Hutchings), художник Томас Айрес и ещё двое путешественников стали первыми туристами долины, приехав сюда в 1855 году. Хачингс выпустил буклеты и книги, описывающие его экскурсию, а рисунки Айреса стали первыми профессиональными изображениями местных достопримечательностей. Фотограф Чарльз Уид (Charles Leander Weed) сделал свои первые фотографии долины в 1859 году.

На юго-западе парка находится старый индейский лагерь Уавона (Wawona), в котором ныне постоянно проживают порядка 160 человек. В районе этого лагеря в 1857 году местный житель Гален Кларк (англ. Galen Clark) открыл рощи деревьев секвойядендрон. На месте лагеря были построены временные жилища и проложены дороги. В 1879 году для обслуживания прибывающих туристов открылся отель Уавона. По мере дальнейшего роста туризма появились новые гостиницы и туристические тропы.

Йосемитский грант

Несколько видных людей, включая Галена Кларка и сенатора Джона Коннесса (англ. John Conness), заинтересовались коммерческим успехом туристического бизнеса и выступили с идеей создания общественного парка на территории долины. 30 июня 1864 года президент США Авраам Линкольн подписал до этого одобренный Конгрессом документ, названный Йосемитским грантом. Долина Йосемити и роща Марипоса были переданы Калифорнии, им был предоставлен статус парка штата, а спустя два года была назначено правление специальных уполномоченных. Предоставление гранта считается значительным шагом в истории США, так как он предшествует учреждению Йеллоустонского национального парка, официально являющегося первым в мире национальным парком. На униформе работников парка можно увидеть изображение секвойядендрона, что свидетельствует о большом значении этих деревьев в идее создания национального парка.

Гален Кларк был назначен комиссией главным хранителем парка, но ни он, ни сама комиссия не имели полномочий выселить местных жителей, в том числе и Хачингса. Проблема разрешилась в 1875 году, когда местные землевладения были лишены законной силы. В 1880 году Кларк и правящие специальные уполномоченные были отправлены в отставку, а Хачингс стал новым хранителем парка.

В первые же годы доступ посетителей в парк был значительно облегчён, а условия пребывания в нём стали более гостеприимными. После постройки Первой Трансконтинентальной железной дороги в 1869 году приток посетителей в парк начал заметно увеличиваться, но тем не менее долгое путешествие верхом на лошадях для непосредственного въезда на территорию парка являлось сдерживающим фактором. В середине 1870-х годов были проложены три дороги для дилижансов, что способствовало росту посещаемости долины.

Рождённый в Шотландии, натуралист Джон Мьюр (англ. John Muir) написал ряд статей с целью привлечения внимания к этой территории и продвижению научного интереса к ней. Мьюр был одним их первых, кто предположил, что основные ландшафты парка созданы с помощью огромных ледников, при этом оппонировав таким авторитетным учёным, как Джошиа Уитни (англ. Josiah Dwight Whitney), который считал Мьюра любителем.

Дальнейшие усилия по охране парка

Чрезмерный выпас скота на пастбищах (в основном овец), вырубка деревьев секвойядендрон и другая деятельность в ущерб природе вынудили Джона Мьюра выступить с идеей ужесточения условий охраны этой территории. Мьюр убеждал влиятельных посетителей в необходимости федеральной защиты парка. Одним из таких посетителей стал издатель журнала «Сенчури Мэгезин» Роберт Джонсон (англ. Robert Underwood Johnson). С помощью Джонсона Мьюр помог провести акт Конгресса, который 1 октября 1890 года дал парку статус национального. Несмотря на это, штат Калифорния всё же сохранил контроль над долиной и рощей. Мьюр также убедил местные власти не пасти скот в альпийских лугах.

19 мая 1891 года парк перешёл под охрану Четвёртого Кавалерийского полка (англ. Fourth Cavalry Regiment) армии США, который устроил свою базу в Уавоне. К концу 1890-х годов выпас скота перестал быть проблемой, и армия занялась другими улучшениями территории.

Мьюр и созданный им «Клуб Сьерра» (англ. Sierra Club) продолжали лоббировать правительство США и влиятельных людей создать объединённый национальный парк Йосемити. В мае 1903 года парк посетил президент США Теодор Рузвельт и провёл в нём три дня, встречаясь с Мьюром. Результатом этой встречи стало подписание в 1906 году Рузвельтом указа, в котором весь контроль над парком переходил к федеральному правительству.

XX век

В 1916 году была сформирована государственная служба, призванная ухаживать за парком. Были построены дороги, охотничьи домики и кемпинги вдоль озёр. С развитием автомобильного движения к парку были проложены скоростные магистрали. В 1920-е годы был основан музей Йосемити.

К северу от долины Йосемити на территории парка расположена ещё одна долина Хетчи-Хетч, которую решили использовать для стока воды и создания там водохранилища и гидроэлектростанции для подачи электроэнергии в Сан-Франциско. Это решение вызвало горячие споры среди сторонников и противников проекта, но проект всё же был одобрен Конгрессом в 1913 году.

В ответ на это защитники природы убедили Конгресс признать 2742 км², или 89 % всего парка заповедной природной территорией с самой высокой степенью защиты. В результате посетителям не было разрешено посещать большую территорию парка. Проблемой также стали автомобильные пробки в летнее время и было предложено пропускать автомобили летом только для отдыхающих с зарезервированной гостиницей либо кемпингом. Такой подход заставит посетителей использовать челночный автобус, велосипед или идти пешком 11 км.

В первой половине века национальный парк был запечатлен в работах знаменитого американского фотографа-пейзажиста Энсела Адамса.

Геология

Тектоническая вулканическая активность

Во времена докембрия и ранней палеозойской эры территория парка находилась на подводной окраине материка. На мелководье из континентальных отложений образовались осадочные породы, которые впоследствии подверглись метаморфизму.

В конце девонского и пермском геологическом периоде древняя тектоническая плита Фараллон в зоне субдукции начала погружаться под Северо-Американскую плиту, и в результате последовавшей вулканической деятельности образовалась дуга вулканических островов к западу от североамериканского побережья. Позднее, во времена юрского периода вулканическая активность интрудировала (смешала) и покрыла образовавшиеся породы магмой, что стало началом образования батолита Сьерра-Невады. В конечном счёте, 95 % образовавшихся горных пород было снесено в результате эрозии поднятия поверхности.

Первая стадия регионального плутонизма началась приблизительно 210 млн лет назад в конце триасового периода и продолжалась во время юрского периода 150 млн лет назад. В это время так называемая Неваданская орогения (орогения — горообразование, процесс деформации земной коры, происходящий в геосинклинальных областях и приводящий к образованию складчатых горных сооружений [geoman.ru/geography/item/f00/s06/e0006003/]) приподняла земную поверхность и в результате появилась горная система Невадан с высотой до 4500 м над уровнем моря, ставшая прародителем в современной Сьерра-Невады. В этот период на глубину до 10 км были образованы горные, в основном состоящие из гранита, породы. Вторая стадия горообразования произошла в период от 120 до 80 млн лет назад во время мелового периода и получила название Севьерская орогения (англ. Sevier orogeny).

Во время кайнозоя, в период 20—5 млн лет назад в Каскадных горах произошёл ряд извержений вулканов (в настоящее время потухших), в результате чего территория к северу от парка Йосемити была покрыта большим количеством магматических пород. Вулканическая активность продолжалась и последние 5 млн лет к востоку от границ парка в районах озера Моно (англ. Mono Lake) и кальдеры долины Лонг (англ. Long Valley Caldera).

Приподнятие и эрозия

Начиная с 10 млн лет назад вертикальное движение земных масс вдоль геологического разлома Сьерра начало поднимать горы Сьерра-Невады. Последующий наклон горного хребта на запад выразился в увеличении градиента водных потоков, стекающих по западным склонам хребта. Реки в западном направлении стали течь быстрее, и соответственно, с большей скоростью вырезать долины и каньоны. Горы ещё приподнялись после образования крупных разломов на востоке и образования долины Оуэнс. Приблизительно 2 млн лет назад во время эпохи плейстоцена поднятие Сьерра-Невада снова ускорилось.

В результате поднятия гор гранитные породы стали испытывать возрастающее давление, и у них началась десквамация, отделение слоёв, что выразилось в округлой форме многих куполов парка, а также начались многочисленные оползни с последующими многочисленными трещинами плоскостей отдельности (особенно вертикальными) в застывших интрузиях. Более поздние ледники ускорили этот процесс и создали осыпи и ледниковые отложения на дне долины.

По количеству и характеру вертикальных плоскостей отдельности можно определить, где и как происходила эрозия. Большинство длинных, линейных и глубоких трещин направлены на северо-восток или северо-запад и представляют собой параллельные, часто расположенные с равным интервалом линии. Они образовались под давлением поднимающейся поверхности и осыпающимися вышележащими породами.

Действие ледников

В период между 2 и 3 млн лет назад начавшийся процесс образования ледников продолжил изменение природного ландшафта парка. На территории Сьерра-Невады было образовано по крайней мере четыре крупных ледника: Шервин (англ. Sherwin), Тахо (англ. Tahoe), Теная (англ. Tenaya) и Тайога (англ. Tioga). Самым крупным являлся Шервин, он занимал площадь парка Йосемити и окрестных долин. Именно в результате действия этого ледника появились современные очертания долины Йосемити и ближайших каньонов.

Ледники опускались вниз до 1200 м над уровнем моря и оставили свои отметины по всему парку. Самый протяженный ледник района Йосемити простирался вниз по Большому каньону реки Туоломни на 95 км, проходя далеко за долину Хетч-Хетчи. Ледник Мерсед вырезал долину Йосемити. Ледник Ли-Вининг (англ. Lee Vining Glacier) образовал каньон Ли-Вининг и озеро Рассел (англ. Lake Russel). Ледники отсутствовали только на самых высоких вершинах — гор Дана и Коннесс. Тающие ледники очень часто оставляли после себя морены, которые заполнили озёра вроде озера Йосемити (мелководное озеро, которое периодически затапливает дно долины Йосемити).

Биология

Фауна и флора

В различных природных ландшафтах парка, начиная от зарослей колючих кустарников в предгорьях и заканчивая альпийскими лугами на вершинах гор, насчитывается более 250 видов позвоночных животных, которые включают в себя рыб, земноводных, рептилий, птиц и млекопитающих. Большое биоразнообразие по сравнению с другими близлежащими регионами также объясняется нетронутой дикой природой, где деятельность человека не способствует их деградации и исчезновению.

Вдоль западной границы парка доминируют смешанные хвойные леса, в которых растут сосна жёлтая, сосна Ламберта (лат. Pinus lambertiana), калоцедрус (лат. Calocedrus), пихта одноцветная (лат. Abies concolor), псевдотсуга, несколько секвойядендронов, а также встречаются рощи дуба бархатистого (лат. Quercus velutina). Вследствие относительно мягкого предгорного климата и смешанных природных биомов здесь наблюдается довольно многочисленное разнообразие животных, включая медведя барибал, рыжую рысь, серую лисицу (лат. Urocyon cinereoargenteus), чернохвостого оленя, аризонской королевской змеи (лат. Lampropeltis pyromelana), западного длинноногого сцинка (лат. Eumeces gilberti), белоголового дятла (лат. Dendrocopos albolarvatus), американскую пищуху (лат. Certhia Americana), пятнистую неясыть (лат. Strix occidentalis) и большое количество разнообразных видов летучих мышей. Для последних важно наличие больших коряг для насеста.

Выше по склону растут пихта великолепная, сосна горная веймутова (лат. Pinus monticola), сосна Жеффрея, сосна скрученная широкохвойная и местами сосна Бальфура. Из фауны здесь обитают золотистый суслик (лат. Spermophilus lateralis), белка Дугласа (лат. Tamiasciurus douglasii), куница, стеллерова черноголовая голубая сойка (лат. Cyanocitta stelleri), дрозд-отшельник (лат. Catharus guttatus) и ястреб-тетеревятник (лат. Accipiter gentiles). Рептилии встречаются реже, но среди них можно увидеть резиновую змею (лат. Charina bottae), ящериц Sceloporus occidentalis и Elgaria coerulea.

Ещё выше деревья становятся более низкими и редкими, группами, разделёнными гранитными скалами. Среди них растут сосна скрученная широкохвойная, сосна белокорая и тсуга горная — они образуют верхний уровень древесной растительности. Климат в этих местах суровый, вегетационный период короткий, но некоторые виды как пищуха, желтобрюхий сурок (лат. Marmota flaviventris), белохвостый заяц (лат. Lepus townsendii), североамериканская ореховка (лат. Nucifraga columbiana) и сибирский вьюрок (лат. Leucosticte arctoa) сумели адаптироваться к этим условиям. Кроме того, на безлесных альпийских лугах любит пастись толсторог, однако этот вид в настоящее время замечен лишь в районе перевала Тайога, где реинтродуцирована небольшая популяция этих животных.

На разных высотах луговая растительность даёт богатую пищу для местного животного мира. Животные кормятся здесь травами и находят источники стоячей воды. Эти территории также привлекают и хищников. Смешанные лесолуговые территории удобны тем, что дают пищу на лугах и одновременно служат убежищем в лесных массивах. Среди животных, прямо зависящих от луговой растительности, можно назвать ястребиную сову (лат. Strix nebulosa), эмпидонакса Трейла (лат. Empidonax traillii), иосемскую жабу (лат. Bufo canorus) и аплодонтию.

Угрозы

Несмотря на богатую растительность и принятые природоохранные меры, в обозримом прошлом 3 вида фауны, обитающих в парке, полностью вымерло, а ещё 37 имеют специальный статус либо в калифорнийском, либо в федеральном списке видов, которым угрожает опасность исчезновения. Наиболее серьёзными угрозами для йосемитской дикой природы в настоящее время являются лесные пожары, интродуцированные виды, загрязнение воздуха, раздробление естественных мест обитания и изменение климата. Также учитываются такие факторы, как попадание животных под колёса автомобилей и употребление некоторых видов в пищу людьми.

Медведи барибал знамениты тем, что легко влезают в окна припаркованных машин в поисках еды. Они также часто встречаются около мусорных контейнеров и свалок, чем привлекают любителей-фотографов. Всё увеличивающиеся случаи контактов медведей с людьми и их имуществом привели к довольно агрессивной кампании по их отлучению от мест нахождения людей. Все доступные свалки были закрыты, мусорные контейнеры огорожены, площадки для кемпинга оборудованы специальными металлическими ящиками с замком, чтобы люди не оставляли продукты в машинах. Поскольку обычно все агрессивно настроенные к людям медведи должны уничтожаться, персонал парка вышел с идеей использования резиновых пуль для отпугивания животных. На сегодняшний день ежегодно отлавливается порядка 30 медведей, берётся анализ их ДНК, а на их ухо прикрепляется специальный знак, так что в случае неприятностей со стороны животных рейнджеры могут быстро идентифицировать их.

Возрастающее озоновое загрязнение вызывает повреждение тканей деревьев секвойядендрон. Это делает их более уязвимыми для заражения паразитами и болезней. Поскольку их прорастание напрямую зависит от подвергнутых пожарам почв, тушение пожаров уменьшило их возможности для воспроизводства. Специальные программы по сжиганию травы способствуют их распространению.

На территории парка зарегистрировано более 130 не местных, интродуцированных видов растений. Эти растения были ввезены первыми поселенцами в конце 1850-х годов. Природные катаклизмы и действия человека, такие, как лесные пожары или строительство, способствовали быстрому распространению их по всей территории парка. Некоторые разновидности таких растений вытеснили местные виды, что в конечном счёте сказалось на ресурсах парка. Некоторые интродуцированные виды могут существенно повлиять на экосистему региона, как, например, способствовать пожароопасности либо увеличить содержание азота в почве, что создаёт почву для распространения других неродных видов. Многие виды, такие как василёк солнечный (лат. Centaurea solstitialis) имеют длинный корень, что позволяет ему конкурировать с другими растениями в добыче воды.

С 1940-х годов бодяк обыкновенный (лат. Cirsium vulgare), коровяк обыкновенный (лат. Verbascum thapsus) и зверобой продырявленный (лат. Hypericum perforatum) были признаны вредными растениями для данного региона. Позднее было добавлено ещё несколько агрессивных видов, над распространением которых требовался контроль, среди них василёк солнечный, мелитолусы (лат. Melilotus), ожина (лат. Rubus discolor), ежевика (лат. Rubus laciniatus) и барвинок большой (лат. Vinca major). Рейнджеры парка работают над удалением этих растений.

Происшествия

Начало 1969 года

В начале 1969 года в роще Марипоса рухнула секвойя «Уавона» высотой 71,3 метра, с диаметром ствола у основания 7,9 метров, возрастом около 2100 лет. Причиной падения стал снег, скопившийся на кроне, а также тот факт, что в 1881 году в ней был продолблен тоннель, имевший 2,1 метра в ширину, 2,7 метра в высоту и 7,9 метров в длину. Он являлся популярной туристической достопримечательностью, многие фотографировались, проезжая сквозь дерево на автомобиле.

10 июля 1996 года

Вечером этого дня в местности парка с названием «Хэппи айлс» произошел обвал крупной гранитной скалы, которая имела объём около 78 000 м³ и массу несколько сот тысяч тонн. Траектория падения по наклонному склону позволила ей оторваться от поверхности и перейти в свободное падение, что привело к набору значительной скорости при падении, равной 117 м/с. Последующий удар о дно каньона вызвал ударную волну, которая повалила лес на площади 4 га и привела к гибели одного человека. Событие вызвало значительные сейсмические возмущения в ближайших окрестностях, которые также регистрировались сейсмографами на значительном удалении. Суммарное выделение энергии при падении составило примерно 0,5 кт тротилового эквивалента.

23 ноября 1998 года

В этот день в национальном парке из-за собственного нарушения техники безопасности погиб спортсмен-экстремал, основатель роупджампинга Дэн Осман.

Факты

• Узкоколейная горная железная дорога Yosemite Mountain Sugar Pine Railroad расположена недалеко от южного входа в национальный парк.

В мировой культуре

В честь Национального парка Йосемити была названа версия 10.10 операционной системы OS X компании Apple — OS X Yosemite.

Литература

• Geology of National Parks: Fifth Edition, Ann G. Harris, Esther Tuttle, Sherwood D., Tuttle (Iowa, Kendall/Hunt Publishing; 1997) ISBN 0-7872-5353-7
• Yosemite: A Visitor’s Companion, George Wuerthner, (Stackpole Books; 1994) ISBN 0-8117-2598-7
• Geology of U.S. Parklands: Fifth Edition, Eugene P. Kiver and David V. Harris (Jonh Wiley & Sons; New York; 1999; page 227) ISBN 0-471-33218-6
• Yosemite: Official National Park Service Handbook (no. 138), Division of Publications, National Park Service
• Yosemite National Park: A Natural History Guide to Yosemite and Its Trails, Jeffrey P. Schaffer, (Wilderness Press, Berkeley; 1999) ISBN 0-89997-244-6
• National Park Service: Yosemite Wildlife [www.nps.gov/yose/nature/veg_exotics.htm], [www.nps.gov/yose/nature/wildlife.htm], [www.nps.gov/yose/nature/nature.htm], [www.nps.gov/yose/nature/water.htm], [www.nps.gov/yose/nature/wtr_climate.htm] (адаптированный текст)

Ссылки

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 308 [whc.unesco.org/ru/list/308 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/308 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/308 фр.]

• [phototravelguide.ru/nacionalnye-parki-zapovedniki/josemiti-ssha/ Фотографии Национального парка Йосемити]
• [extremetime.ru/magazine/news/2012/yanvar_/yosemitehd.aspx Видеозарисовка о Национальном парке Йосемити]
• [www.nps.gov/yose/ National Park Service: Yosemite National Park] (англ.) — национальный парк Йосемити на сайте Службы национальных парков США
• [www.yosemite-17-gigapixels.com/ yosemite-17-gigapixels.com] — 17- гигапиксельная панорама парка Йосемити

Отрывок, характеризующий Йосемитский национальный парк

Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».