Бологгин ибн Зири

Бологгин ибн Зири араб. ‏بلقين بن زيري‎<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Статуя Бологгина ибн Зири</td></tr>
Амир государства Зиридов
972 — 984
Предшественник:	Зири ибн Манад
Преемник:	аль-Мансур ибн Бологгин
Вероисповедание:	Ислам
Смерть:	984(0984)
Род:	Зириды
Отец:	Зири ибн Манад
Дети:	аль-Мансур, Хаммад, Итувефт, Ибрахим, Абдаллах

Абу аль-Футух Сейф ад-Даула Юсуф Бологгин ибн Зири ибн Манад ас-Санхаджи (ум. 984) — основатель государства Зиридов, первый фактически независимый от халифата Фатимидов наследственный правитель Алжира и Ифрикии в 972—984 годах, сын фатимидского наместника Зири ибн Манада. Основатель города Алжир.

Происхождение

Бологгин ибн Зири происходил из берберского племени санхаджи, доминировавшего в то время на территории Среднего Магриба. Отец Бологгина Зири ибн Манад приобрёл огромное влияние в Ифрикии благодаря помощи, которую он оказал фатимидскому халифу аль-Каиму Биамриллаху в борьбе против войск Абу Язида и кочевого берберского племени зената, господствовавшего западнее Тиарета. Халиф назначил Зири наместником Ифрикии и Алжира. Столицей амира Зири стала крепость Ашир, возведённая им на склонах Джебель-Лахдара.

Политическая биография

После возведения Ашира Зири ибн Манад с позволения халифа поручил своему сыну Бологгину ибн Зири основать на месте древних поселений ещё три города — Алжир, Милиану и Медею, управление которыми было поручено Бологгину. Город Алжир был построен Бологгином на месте древнеримского города Икозиума. Кроме того, Бологгин активно участвовал в военных действиях своего отца против племени зената.

В 972 году халиф аль-Муизз Лидиниллах назначил Бологгина ибн Зири наместником Ифрикии с правом передавать свою должность по наследству. Столицей Бологгина стал город Кайруан. После последовавшего переноса столицы Фатимидов в Каир Бологгин стал фактически независимым правителем, лишь формально признавая над собой власть фатимидского халифа. При этом он посылал в Каир дань и дорогие подарки и был окружён фатимидскими чиновниками. Вскоре Бологгин распространил свою власть на весь Средний Магриб, силой усмирив различные племена берберов. Он вновь начал наступление на зената и, истребив многих из них, навсегда изгнал их на запад Магриба, где зената перешли под покровительство кордовских Омейядов. Взяв и разрушив Тиарет, Бологгин захватил Тлемсен и переселил всех его жителей в Ашир. В 978 году халиф аль-Азиз Биллах передал ему в управление Триполитанию (а именно города Триполи, Адждабия и Сирт), которая до этого составляла отдельную провинцию и управлялась собственным вали.

В 979 году Бологгин ибн Зири вновь начал наступление на зената, обосновавшихся на западе под покровительством Кордовского халифата, и к 980 году захватил Фес и всю территорию Марокко, кроме Сеуты. Однако после ухода войск Бологгина из Марокко зената на всей территории от Мулуи до Танжера признали власть кордовских Омейядов. Согласно Ибн Хальдуну, за свои военные достижения Бологгин получил от фатимидского халифа лакабы Абу аль-Футух («Отец побед») и Сейф ад-Даула («Клинок государства»). Он умер в 984 году, передав власть по наследству своему сыну.

Семья

Известно о нескольких сыновьях Бологгина ибн Зири. Наследником государства Бологгина стал его сын аль-Мансур ибн Бологгин, который вскоре заявил о своей полной независимости от Фатимидского халифата. Другой его сын, Хаммад, стал основателем династии Хаммадидов, отделившись от государства Зиридов во время правления Бадиса ибн аль-Мансура. Ещё одного сына Бологгина звали Ибрахим. Четвёртый сын, по имени Итувефт, во время правления своего брата аль-Мансура был поставлен управлять Аширом, а также служил военачальником. Другой сын по имени Абдаллах также служил аль-Мансуру.

Литература

• Абрамова И. О., Левин О. В., Труевцев К. М., Фоменко Н. Н. [books.google.ru/books?hl=ru&id=Mn5IAAAAMAAJ&dq=%D0%B0%D0%BB%D1%8C-%D0%9C%D1%83%D0%B8%D0%B7%D0%B7&focus=searchwithinvolume&q=%D0%97%D0%B8%D1%80%D0%B8 Тунисская Республика: справочник]. — М.: Наука — Восточная литература, 1993. — 445 с. — ISBN 5-02-017767-9.
• Али-заде, Айдын Ариф оглы. Хроника мусульманских государств I-VII веков хиджры. — 2-е, испр. и доп.. — М.: Умма, 2007. — 445 с. — 3000 экз. — ISBN 5-94824-111-4.
• Жюльен, Шарль-Андре. [books.google.ru/books?id=d4EGAwAAQBAJ&pg=PA6&dq=%D0%98%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F+%D0%A1%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B9+%D0%90%D1%84%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%B8&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiQrdXTjozOAhULG5oKHTv_AOcQ6AEIGzAA#v=snippet&q=%D0%B7%D0%B8%D1%80%D0%B8%D0%B4&f=false История Северной Африки. Тунис. Алжир. Марокко. От арабского завоевания до 1830 года] / Пер. с французского А. Е. Аничковой. — М.: Издательство иностранной литературы, 1961. — 424 с.
• [knowledge.su/z/ziridy Зириды] // Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2004—.</span>
• Ibn Khaldoun. [books.google.fr/books?id=7sLjxy3gq2EC&pg=PA9#v=onepage&q&f=false Histoire des Berbères et des dynasties musulmanes de l'Afrique Septentrionale] / traduction — William Mac Guckin Slane. — Alger: Imprimerie du Gouvernement, 1854. — Vol. 2. — 635 p.

Отрывок, характеризующий Бологгин ибн Зири

Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.