Электроника (игры)
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
(перенаправлено с «КБ1013ВК»)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 20 октября 2016 года. |
Микропроцессорные игры серии «Электроника» — серия советских электронных игр, в основном объединённых в единую серию «Электроника ИМ» (ИМ — игра микропроцессорная). Эта серия включает в себя как карманные, так и настольные электронные игры, подвижные роботы, музыкальные инструменты и так далее.
Карманные игры серии «Электроника» с индикатором на жидких кристаллах — линейка советских портативных игровых устройств с жидкокристаллическим экраном, выпускавшихся разными производителями под общей торговой маркой «Электроника» с 1984 года. Часть игр этого семейства являлись копиями, аналогами и вариациями электронных игрушек Game & Watch серии «Wide Screen», выпущенных компанией Nintendo в 1981—1982 годах (EGG, Octopus, Mickey Mouse, Chef и другие).
Игры выпускались заводами «Ангстрем» (Зеленоград), «Микрон» (Зеленоград), «Арзамасским Заводом Радиодеталей» (Арзамас), «Биллюр» (Гянджа), «Эвистор» (Витебск), «Камертон» (Пинск), «Октябрь» (Винница), «Протон» (Орёл), «Северодонецким Приборостроительным Заводом» (Северодонецк), «Восход» (Калуга), «Эллар» (Рига), и некоторыми другими. Некоторые игры также выпускались заводом «Ангстрем» в экспортном варианте, с индексами «Angstrem MG-xx» и надписями на корпусе и упаковке на английском языке. Аналогично в экспортном варианте игры выпускал Орловский ПО «Протон», их отличительной особенностью была небольшая картинка из игровой ситуации на лицевой панели и дублирование наименования игры на английском и русском языках.
Список игр
Известно несколько серий игр, отличающихся обозначением — «ИМ» (Игра Микропроцессорная), «ИЭ» (Игра Электронная, Полесье) и просто «И». Одна игра, «Электроника 24-01», не имеет обозначения серии.
- «Ну, погоди!» — самая первая игра из серии однотипных игр «Ну, погоди!». Описана в бюллетене «Новые товары» № 12 1984. Не имела обозначения серии. Микропроцессор: КБ1013ВК1-2, дисплей ИЖМ 2-71-01 (или ИЖМ13-71).
- «Электроника 24-01» Игра на экране (Микки Маус) — аналог Nintendo MC-25 Mickey Mouse
- «Электроника ИМ-01» — шахматный компьютер разработки и производства ПО «Светлана»
- «Электроника ИМ-01Т» — шахматный компьютер
- «Электроника ИМ-02», «Ангстрем ИМ 02М» Ну, погоди! (1986) — аналог Nintendo EG-26 Egg
- «Электроника ИМ-03», «Misteries of the ocean» Тайны океана (1986) — аналог Nintendo OC-22 Octopus
- «Электроника ИМ-04», «Merry cook MG-04» Весёлый повар (1989) — аналог Nintendo FP-24 Chef
- «Электроника ИМ-05» — шахматный компьютер разработки и производства ПО «Светлана»
- «Электроника ИМ-09», «Space bridge MG-09» Космический мост (1989) — аналог Nintendo FR-27 Fire
- «Электроника ИМ-10», «Ice Hockey» Хоккей
- «Электроника ИМ-11» — луноход с программным управлением (1985), копия игрушки Big Trak
- «Электроника ИМ-12» со сменными картриджами — аналог игры Nintendo CJ-93 [www.gameandwatch.ch/en/component/content/article/282-information/all-60-game-watch-games/534-donkey-kong-jr-cj-93.html/ Donkey-Kong JR] серии Panorama Screen 1983 г.
- КС12-02 Винни Пух
- «Электроника ИМ-13», «Explorers of space MG-13», «Ангстрем ИМ 13М» Разведчики космоса (1989)
- «Электроника ИМ-15» — настольная электронная игра [www.leningrad.su/museum/show_calc.php?n=206 Футбол] (младшая версия) — аналог игры [handheldempire.com/game.jsp?game=1960 World Cup SOCCER] ([www.webalice.it/claudia.alessandro/tomy_palitoy_-_electronic_striker.html Striker] in Europa) от TOMY Electronics 1979 года.
- «Электроника ИМ-16», «Fowling» Охота (1989)
- «Электроника ИМ-19» Биатлон
- «Электроника ИМ-20» Воздушный тир, вариант 1 (1994) — аналог игры Nintendo BU-201 [www.gameandwatch.ch/en/component/content/article/282-information/all-60-game-watch-games/570-spitball-sparky-bu-201.html Spitball Sparky] серии Super Color 1984 г.
- «Электроника ИМ-20» Суперкубики (аналог тетриса), вариант 2 — ЖКИ собственной разработки, корпус как у Nintendo Super Color
- «Электроника ИМ-22», «Monkey Goalkeeper» Весёлые футболисты (1989)
- «Электроника ИМ-23» Автослалом (1990)
- «Электроника ИМ-26» со сменными экранами в виде картриджей — конструктивный аналог игры [www.handheldmuseum.com/Bandai/DigiCasseA.htm DIGI CASSE] от Bandai 1984 г.
- КС26-01 Ну, погоди!,
- КС26-02 Весёлые футболисты,
- КС26-03 Автослалом,
- КС26-хх Хоккей,
- КС26-10 Квака-Задавака,
- КС26-11 Кот-Рыболов;
- «Электроника ИМ-27» Космические приключения (февраль 1990 г.) — опытная серия игры в виде бинокля, со стереоскопическим изображением (сам процесс похож на карманные игры серии Электроника) — аналог игры [www.handheldmuseum.com/Tomy/3D.htm Planet Zeon] от фирмы Tomy выпускавшей в 1983 году целую серию подобных игр под названием TOMYTRONIC 3-D.
- «Электроника ИМ-28» — настольная электронная игра Электровикторина
- «Электроника ИМ-29» — шахматный ПАРТНЕР (шахматный компьютер с ЖК экраном) (1991) — аналог игры [www.spacious-mind.com/html/computer_chess.html Computer Chess] от Mattel Electronics 1980 г.
- «Электроника ИМ-30» Электронный синтезатор [www.ruskeys.net/base/elecim30.php «Орфей»] разработки и производства ПО «Светлана»
- «Электроника ИМ-31» «Витязь»
- «Электроника ИМ-32» Кот-рыболов
- «Электроника ИМ-33», «Frogling» Квака-задавака (1993)
- «Электроника ИМ-36» Весёлая рыбалка - сюжет игры с Казаком-рыболовом
- «Электроника ИМ-37» — настольная электронная игра [www.leningrad.su/museum/show_calc.php?n=514&lang=0 Футбол: Кубок чемпионов] (старшая версия).
- «Электроника ИМ-39» — настольная электронная игра Русский хоккей.
- «Электроника ИМ-45» Калькулятор; часы; будильник; игры, обучающие английскому языку.
- «Электроника ИМ-46» Калькулятор; синтезатор музыки
- «Электроника ИМ-50», «Amazing arifmetic MG-50» Весёлая арифметика (1989)
- «Электроника ИМ-50», «Space Flight» Космический полёт (1992), индекс совпадает с «Весёлая арифметика»
- «Электроника ИМ-51» Подводная Атака (Морская Атака) - вариант игры Морского Боя с подлодкой (1994)
- «Электроника ИМ-53» Атака астероидов (1993)
- «Электроника ИМ-55» — настольная электронная игра Баскетбол: Кубок мира
- «Электроника ИМ-?1» Цирк (1993)
- «Электроника ИМ-?2» Космические встречи (1992) - вариант игры Космический полет с астероидами
- «Электроника ИМ-?3», «Night Balglars» Ночные Воришки
- «Электроника ИМ-?4», «Sea Fight» Морской бой (1994)
- «Электроника ИМ-?5», «Ninja» Ниндзя (1993) - сюжет игры про лесного Ниндзя
- «Электроника ИМ-?6», «Fisherman» Рыбалка
- «Электроника ИМ-?7», «Ghostbasters» Охотники за привидениями
- «Электроника ИМ-?8» Избушка
- «Электроника ИМ-?9» Ниндзя-черепашки
- «Электроника ИМ-??» Золотая антилопа
Серия «ИЭ» — «игра электронная». Некоторые игры также выпускались с одинаковой надписью на корпусе и другой системой индексов.
- «Полесье ИЭ-01» Ночные воришки (1993)
- «Полесье ИЭ-02» Ловкий мышонок
- «Полесье ИЭ-03» Охота (1994)
- «Полесье ИЭ-04» Весёлые футболисты (1994)
- «Полесье ИЭ-05» Ну, погоди! (2000)
- «Полесье ИЭ-06» Ниндзя
- «Полесье ИЭ-07» Хоккей
- «Полесье ИЭ-08» Разведчики космоса
Серия «И» (версии игр, выпускавшиеся после 1992 года):
- «И-01» Автослалом
- «И-02» Весёлый повар
- «И-03» Космический мост
- «И-04» Кот-рыболов
- «И-05» Морской бой
- «И-06» Ну, погоди!
- «И-07» Лягушка-квакушка
- «И-08» Охота
- «И-09» Разведчики космоса
- «И-10» Биатлон
- «И-11» Цирк
- «И-12» Хоккей
- «И-13» Футбол
- «И-14» Ограбление
- «И-15» Сокровища океана (аналог ИМ-03)
Серия «ТОМАКОЧИ»[1] — Игры электронные микропроцессорные
- «ИМ-101»
- «ИМ-102»
- «ИМ-103»
- «ИМ-104»
Другие
- «Ритм ЧЭ-01» — часы, выполненные на основе корпуса и платы с ИМС от игры, предположительно, без внесения изменений в прошивку. Упразднены клавиши, предназначенные для управления игровой ситуацией, применён особый ЖКИ, на котором отсутствуют «игровые» сегменты, а «часовая» группа сегментов, соответственно, увеличена и занимает всё освободившееся место;
- «Старт 7250» — радиоконструктор серии «Старт» для самостоятельной сборки микропроцессорной игры. Укомплектован корпусом, полностью собранной платой и двумя индикаторами с сюжетами игр «Квака-задавака» (ИМ-33) и «Кот-рыболов» (ИМ-32);
- «Альтаир ДБГБ-06И» — дозиметр; часы; игра.
- «Электроника ИЭР-01» — Автогонки[2] — портативная игра 1983 года на микросхеме К145ИК512П, аналог игры [www.handheldmuseum.com/Mattel/AutoRace.htm AUTO RACE] от Mattel Electronics 1977 года.
- «Электроника Видеоспорт» — серия телевизионных игровых приставок. Сделана по мотивам видеоигры Pong. Выполнена на микросхеме К145ИК17. Существовало четыре варианта приставки — «Видеоспорт», «Видеоспорт-2», «Видеоспорт-М», «Видеоспорт-3», различавшихся меджу собой дизайном корпуса, пультов и пистолета.
- «Электроника Экси Видео 01» — телевизионная игровая приставка производства завода «Экситон».
- «Электроника Лидер» — ещё одна аналогичная приставка.
- Электроника ИЭ-01 «Иволга» — аналог игры «Саймон».
- «Электроника СР-1» синтезатор речи или «Говори и пиши по-английски» — аналог Speak’n'Spell.
- «Электроника. Береговая охрана» — настольная электронная игра (1989), реализующая алгоритм, близкий к алгоритму игрового автомата «Морской бой».
- «Электроника. Подводный охотник» — настольная электронная игра (1991).
- «Электроника. Волейбол» — настольная электронная игра (1993).
Устройство
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 30 декабря 2012 года. |
Электронная игра семейства «Ну, погоди!» состоит из корпуса, жидкокристаллического экрана с силуэтами изменяющихся элементов игровой ситуации и печатной платы. Изображение, создаваемое жидкокристаллическим экраном, дополняется неподвижными разноцветными изображениями, нарисованными на прозрачном листе, положенном на экран (либо, в поздних выпусках, эти изображения нанесены на отражающую подложку ЖКИ).
Вся электронная часть игры выполнена на одной специализированной микросхеме. Ранние игры используют микроконтроллеры КБ1013ВКх-х, более поздние — КБ1515ХМ3-x. Помимо микросхемы на плате присутствуют «часовой» кварцевый резонатор (32768 Гц) и пьезоизлучатель ЗП-3. Микросхема требует двух напряжений питания — минус 3 и минус 1,5 вольта, которые обеспечиваются использованием двух отдельных элементов питания. Для снижения толщины корпуса некоторые компоненты, в частности микросхема, установлены в вырезах в плате. Питание осуществляется от двух элементов МЦ0,105 или СЦ32.
Микроконтроллер КБ1013 четырёхразрядный, имеет архитектуру гарвардского типа. На кристалле присутствуют ОЗУ объёмом 65 4-битных ячеек со страничной организацией 13x5, масочное (однократно программируемое при изготовлении) ПЗУ программ, таймер-счётчик, контроллер жидкокристаллических дисплеев, входной буфер и выходной регистр данных, блок управления резервированием мощности, тактовый генератор, устройство синхронизации.
Микроконтроллер выполняет 55 команд. Из арифметики есть только одна команда сложения. Есть команды, выполняющие сразу по три действия (обмен аккумулятора и ОЗУ, наращивание адреса ячейки ОЗУ и смена страницы ОЗУ) Объём программы — 1830 команд. Выполнен по КМОП-технологии с Al-затвором, выпускался в планарных 60-ти выводных пластмассовых корпусах. Номенклатура серийно выпускаемых типов КБ1013: КБ1013 ВЕ3-2; КБ1013 ВЕ6-2; КБ1013 ВК1-2.
Синтезатор речи «Электроника СР-1» построен на советских аналогах оригинальных микросхем выпускавшихся в США фирмой TI для первого поколения игрушки «Speak’n'Spell».
Напишите отзыв о статье "Электроника (игры)"
Литература и публикации
- Морозов С. А., Барановский Д. М., Минкин Л. К. Однокристальные ЭВМ серии КБ1013 // Микропроцессорные средства и системы . — 1987. — № 5. — С. 5-18.
- Морозов С. А., Черкай А. Д., Минкин Л. К., Семичастнов О. Л., Кротков Б. В. Однокристальная 4-разрядная МЭВМ КБ1013ВК7-2 // Микропроцессорные средства и системы. — 1988. — № 3. — С. 20-28.
Примечания
Ссылки
- [www.pica-pic.com/ Pica Pic] — коллекция электронных игр от Hipopotam
- [gbx.ru/index.php?showtopic=47585 Немного истории о играх Электроника]
- [smena-online.ru/stories/zarplata-dlya-semiklassnika О том, как создавались игры в Зеленограде на заводе Angstrem]
- [forum.rhbz.org/topic.php?forum=2&topic=55&p=3 «Альтаир ДБГБ-06И» — дозиметр-часы-игра]
- [m.joyreactor.cc/post/1494448 Экспериментальные модели игр завода «Алиот»]
- [www.chesscomputeruk.com/html/elektronika_im-29.html Сайт коллекционера электронных шахмат] – сравниваются ИМ-29 Шахматный Партнер и COMPUTER CHESS от Mattel Electronics.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Электроника (игры)
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
