КВ-3

КВ-3
Классификация	тяжёлый танк
Боевая масса, т	68
Компоновочная схема	классическая
Экипаж, чел.	6
История
Разработчик	СКБ-2
Производитель	Кировский завод
Годы разработки	1941
Годы эксплуатации	1941
Количество выпущенных, шт.	1
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	7850
Ширина корпуса, мм	3410
Высота, мм	2950
Клиренс, мм	450
Бронирование
Тип брони	катаная гомогенная
Лоб корпуса, мм/град.	115-120
Борт корпуса, мм/град.	90
Корма корпуса, мм/град.	90
Днище, мм	30-40
Крыша корпуса, мм	40
Лоб башни, мм/град.	115
Вооружение
Калибр и марка пушки	107-мм ЗИС-6
Тип пушки	противотанковая
Длина ствола, калибров	43
Боекомплект пушки	55
Пулемёты	3 × ДТ-29
Подвижность
Тип двигателя	дизельный В-2СН
Мощность двигателя, л. с.	850
Скорость по шоссе, км/ч	30
Удельная мощность, л. с./т	12,5
Тип подвески	индивидуальная торсионная
Удельное давление на грунт, кг/см²	0,93
Преодолеваемый подъём, град.	37
Преодолеваемая стенка, м	1,2
Преодолеваемый ров, м	3
Преодолеваемый брод, м	1,6

КВ-3 (известный также как Объект 223) — советский экспериментальный тяжёлый танк семейства «КВ».

История создания

Летом 1940 года по итогам Зимней войны и сравнительных испытаний было решено закрыть работы по темам тяжёлых танков СМК и Т-100, и сконцентрироваться на развитии и модернизации танка КВ-1, запущенного в серийное производство. 17 июня 1940 года СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление № 1288-495сс, в котором Кировскому заводу указывалось создать на базе танка КВ два танка с бронёй 90-мм (один с 76-мм пушкой Ф-32, другой с 85-мм пушкой), два танка с бронёй 100-мм (один с 76-мм пушкой Ф-32, другой с 85-мм пушкой) и одну самоходную установку с 152-мм пушкой БР-2.

Разрабатываемый танк с броней 90-мм на Кировским заводе обозначался как "Т-150" (КВ-150 или Объект 150), а танк с броней 100-мм как "Т-220" (КВ-220 или Объект 220). В ноябре и декабре танки были сданы, а с января начали проходить испытания.

В марте 1941 года руководство Красной Армии получило от разведки информацию о том, что в Германии разработаны танки с мощным бронированием, уже поступающие на вооружение Вермахта. Было решено принять ответные меры. 15 марта 1941 года СНК СССР и ЦК ВКП(б) приказал Кировскому заводу начать выпуск танка Т-150 с серийным названием КВ-3, и несколько изменёнными характеристиками (76-мм пушка Ф-34, двигатель В-5 мощностью 700 л.с.). Тем не менее, уже 7 апреля 1941 года СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняло постановление №827-345сс. В нём определялись новые параметры для танка КВ-3

О танке КВ-3.

1. Во изменение Постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 548—232сс от 15 марта 1941 года приказываю:

а) установить броню КВ-3: лоб 115—120 мм, башни 115 мм;

б) вооружить КВ-3 107-мм пушкой ЗИС-6 с начальной скоростью снаряда 800 м/с.

2. Башни КВ-3 изготавливать штампованными с углами наклона не менее 30 градусов под установку 107-мм пушки ЗИС-6, для чего директору Кировского завода т. Зальцману:

а) к 15 апреля 1941 года совместно с Ижорским заводом изготовить и подать Ижорскому заводу чертежи на измененную башню и корпус КВ-3;

б) к 25 апреля 1941 года совместно с Ижорским заводом предъявить на утверждение НКО СССР макет башни КВ-3.

3. Кировскому заводу установить план по изготовлению в 1941 году 500 штук танков КВ-3 со 107-мм пушками ЗИС-6.

4. Директору Кировского завода т. Зальцману принять к сведению и руководству что:

а) Ижорский завод обязан к 20 мая 1941 года подать на Кировском заводе первую штампованную башню и корпус танка КВ-3 с полной механической обработкой и бронировкой артсистемы. В дальнейшем Ижорский завод обязан обеспечить изготовление и обработку этих башен и корпусов по графику выпуска танков КВ-3, утверждённому Правительством;

б) Народный комиссариат вооружения (тов. Ванников), завод № 92 (тов. Елян) и главный конструктор завода № 92 (тов. Грабин) вместе с Кировским заводом обязаны разработать чертежи установки 107-мм пушки ЗИС-6 в башне КВ-3 и к 30 мая 1941 года предъявить в НКО СССР для утверждения;

в) завод № 92 обязан к 25 мая 1941 года подать на Кировский завод 107-мм пушку ЗИС-6 с установочными деталями, установить в башне КВ-3 и вместе с Кировским заводом отработать бронировку системы;

г) завод № 92 НКВ обязан обеспечить подачу Кировскому заводу 107-мм пушек ЗИС-6 на программу 1941 года в следующие сроки:

июль — 45

август — 80

сентябрь — 110

октябрь — 110

ноябрь — 110

и до 15 декабря — 65.

Под эти параметры на базе Т-220 был создан новый проект объект 223, отличавшийся от КВ-1 длиной корпуса, башней и рядом других агрегатов. Изготовление первого прототипа было начато весной 1941 года. Новая башня имела уширенный погон, была спроектирована в форме конуса, что повышало её снарядоустойчивость. Ходовая часть была удлинена, как и у Т-220, из-за возросшей массы. 7 мая государственной комиссии был представлен технический проект и деревянный макет.

Для ускорения работ по испытанию новых узлов и агрегатов нового танка КВ-3 решено было использовать КВ-220. 20 апреля 1941 года КВ-220 догруженный до 70 тонн (расчетной массы КВ-3) и новым двигателем, вышел на испытания. 20 мая танк был отправлен на капитальный ремонт. Помимо текущих доработок на него установили форсированный двигатель В-2СН, который мог развивать максимальную мощность до 850 л.с. Последний этап испытаний проходил с 30 мая по 22 июня и был прерван в связи с начавшейся войной. К этому времени танк прошёл 1985 км.

Задания на проектирование 107-мм танковой пушки ЗИС-6 с увеличенной баллистикой, получило КБ завода № 92 под руководством В.Грабина, которое уже в мае изготовило новое орудие и успешно испытало его в башне танка КВ-2. До середины июня 1941 года пушка ЗИС-6 проходила заводские испытания, после чего была отправлена на Артиллерийский научно-испытательный полигон под Ленинградом. При проектировании орудия КБ Грабина использовала задел, полученный по 107-мм танковой пушке Ф-42, изготовленной к началу 1941 года по решению Наркомата Обороны СССР и успешно прошедшей заводские испытания на полевом лафете, а в марте 1941 года в башне танка КВ-2. В свою очередь, Ф-42 была создана на базе 95-мм танкового орудия Ф-39, успешно прошедшем испытания в башне танка Т-28 летом 1940 года.

После нападения Германии на Советский Союз танкостроительные программы были серьёзно пересмотрены. Так 26 июня 1941 года вышел приказ №253сс Наркомата Тяжёлого Машиностроения, согласно которому, подготовка производства КВ-3 с Кировского завода снималась и переносилась на Челябинский тракторный завод. В Челябинск высылалась бригада конструкторов, технологов, материалы и опытный образец. На Кировском заводе приоритет отдавался производству танков КВ. Один КВ-3 попал на фронт, еще один образец, без башни и ряда агрегатов, вывезли в Челябинск. По состоянию на февраль 1942 года, данный КВ-3 находился при опытном цеху ОП-2.

Между тем в октябре 1941 года в Челябинск был эвакуирован Кировский завод (после этого он стал называться Челябинский Кировский Завод, сокращенно ЧКЗ), а Ижорский Завод изготовлявший броню для танков КВ — в Свердловск, на УЗТМ. Опытный образец САУ так и не был закончен до эвакуации завода, а самоходка была разобрана на металл. Так же осенью 1941 года на УЗТМ были эвакуированы заводы №8 им. М.И. Калинина и завод №37 им. Орджоникидзе. Разрабатывавший двигатель В-5 завод №75 был эвакуирован в Челябинск, а главной его задачей развёртывание производства дизельного двигателя В-2. А производство 107-мм танковых пушек ЗИС-6 на заводе № 92, было остановлено ещё в августе 1941 года, из-за неготовности тяжелого танка. Так из-за загруженности и эвакуаций разработка танка не велась.

Но уже в 1942 году снова были начаты опытные работы по танку КВ-3, по этой же теме проходили «двухтактный дизель мощностью 1200 л.с.» и «форсировка дизеля В-2 наддувом до 1200 л.с.». Однако, всё же к весне 1942 года тему КВ-3 окончательно закрыли.

КВ-3 в массовой культуре

Компьютерные игры

КВ-3 можно встретить в игре «World of Tanks» как тяжелый танк 7-го уровня.

Ссылки

• [www.battlefield.ru/kv3-kv4-kv5-kv7-kv9-kv220.html Экспериментальные танки КВ-3, КВ-4, КВ-5, КВ-7, КВ-9, КВ-220]
• [www.aviarmor.net/TWW2/tanks/ussr/kv3.htm КВ-3 (Объект 223)]
• [bronetehnika.narod.ru/superkv/superkv.html Сведения о танках Т-150, КВ-220 и КВ-3]
• [worldoftanks.ru/ru/content/history/tanks/objekt-212/ Объект 212 Несостоявшийся истребитель ДОТов. (Из книги Ю. Пашолка «Самоходные установки на базе КВ»)]

Отрывок, характеризующий КВ-3

Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.