100-мм береговая пушка КСМ-65
КСМ-65 | |
---|---|
| |
Тип: | буксируемое береговое орудие |
Страна: | |
История службы | |
Годы эксплуатации: | с 1953 |
На вооружении: | |
История производства | |
Конструктор: | ОКБ-8 |
Разработан: | 1951 |
Производитель: | Завод № 8 |
Годы производства: | с 1951 по 1956 |
Всего выпущено: | 116 |
Стоимость экземпляра | 300 000 руб.[сн 1] |
Характеристики | |
Масса, кг: | 9250 |
Тип тягача: | ЗИС-151 |
Скорость возки по шоссе, км/ч: | 40 |
Длина ствола, мм: | 5610 |
Экипаж (расчёт), чел.: | 8 |
Калибр, мм: | 100 |
Угол возвышения: | -3..+45 |
Угол поворота: | 360 |
Скорострельность, выстрелов/мин: |
20 |
Начальная скорость снаряда, м/с |
250..900 |
Максимальная дальность, м: |
22 241 |
Вид боепитания: | унитарное |
Прицел: | 23М, МВШ-М-1 |
КСМ-65 — советское береговое артиллерийское орудие. Разработано в конструкторском бюро Свердловского Завода №8.
Содержание
История создания
16 апреля 1951 года по письму ГАУ в конструкторском бюро Завода имени Калинина были начаты работы над созданием 100-мм береговой пушки на базе 100-мм зенитного орудия КС-19. Работами руководил Л. В. Люльев. К сентябрю 1951 года было завершено изготовление опытной партии КСМ-65 из четырёх орудий. В период с 20 по 25 сентября орудие КСМ-65 прошло заводские испытания. С 11 по 27 декабря 1951 года опытные экземпляры КСМ-65 прошли государственные испытания. В июле 1953 года постановлением Совета министров СССР №1743-675 и приказом Главного командования ВМФ СССР орудие КСМ-65 было официально принято на вооружение[1].
Серийное производство
График выпуска КСМ-65[1] | |||||||||
1951 | 1952 | 1953 | 1954 | 1955 | 1956 | ||||
4 | 28 | — | 36 | 24 | 24 |
19 ноября 1951 года постановлением Совета министров СССР было начато серийное производство орудий КСМ-65. КСМ-65 выпускались до 1956 года. В 1953 году не было изготовлено ни одного орудия, так как официально КСМ-65 было принято на вооружение в 1953 году[1].
Описание конструкции
КСМ-65 представляло собой четырёхколёсную платформу КМУ-65, на которой устанавливался станок с орудием. В платформе имелось восемь выдвижных сошников для фиксации в боевом положении. Для горизонтирования установки в боевом положении использовались винтовые домкраты, установленные на центральной балке и откидных упорах. Радиус обметания орудия составлял 5400 мм. Наведение на цель осуществлялось с помощью артиллерийской радиолокационной станции «Залп-Б1», а также использовалась панорама ПМА прибора 23М и прицельная трубка МВШ-М-1 для стрельбы прямой наводкой[1].
Применяемые боеприпасы
Номенклатура боеприпасов[1][2] | |||||||
Чертёжное обозначение | Индекс снаряда | Масса снаряда, кг | Марка взрывателя | Тип ВВ | Масса ВВ, кг | Начальная скорость снаряда, м/с |
Максимальная дальность стрельбы, км |
зенитные | |||||||
2-01439А | А3-ЗС-56 | 15,6 | ВМ-16, ВМ-16Л, ВМ-16М | тротил | 1,208 | 900 | 9,468 |
2-01441 | А3-ЗС-56 | 15,6 | ВМ-16, ВМ-16Л, ВМ-16М | A-IX-2 | 1,255 | 900 | 9,468 |
2-063057 | А3-ЗС-56 | 15,6 | ВМ-16, ВМ-16Л, ВМ-16М | тротил | 1,23 | 900 | 9,468 |
2-014255а | А3-ЗС-56Р | 15,9 | АР-24 | A-IX-2 | 0,786 | 900 | 9,468 |
фугасные | |||||||
2-01340А | А3-Ф-56 | 15,8 | 2МР, 3МР, 4МР | тротил | 1,3 | 895 | 22,241 |
2-01341 | А3-Ф-56 | 15,8 | 2МР, 3МР, 4МР | тротил | 1,24 | 895 | 22,241 |
2-01341 | А3-Ф-56 | 15,8 | 2МР, 3МР, 4МР | A-IX-2 | 1,25 | 895 | 22,241 |
2-063157г | А3-Ф-56 | 15,8 | 2МР, 3МР, 4МР | тротил | 1,2 | 895 | 22,241 |
2-063157 | А3-Ф-56 | 15,8 | 2МР, 3МР, 4МР | тротил | 1,23 | 895 | 22,241 |
осветительные | |||||||
2-08139 | А3-СБ-56 | 16,05 | МТ-6, МТ-6Д | 1,584 | 646 | 10,475 | |
2-045355 | А3-СБ-56 | 16 | МТ-6, МТ-6Д | 1,320 | 646 | 10,475 | |
2-045755л | А3-СБ-56 | 14,8 | ТМ-16Л | 1,464 | 646 | 10,475 | |
противорадиолокационные | |||||||
3-0101573 | А3-РП-56 | 14,66 | ТМ-16Л | ДОЦС-50 | 1,209 | 780 | |
ныряющие | |||||||
2-06540 | 15 | НВ-2 | 2,85 | 250 | 3,037 | ||
учебные | |||||||
2-079960 | А3-ЗП-56 | 15,6 | АР-24 | ДРП | 0,117 | ||
2-010250 | А3-ПЯ-56 | 15,8 | — | — | — | ||
2-047855 | А3-ПЯ-56 | 15,8 | — | — | — |
Операторы
- СССР — по состоянию на 1 января 1984 года, в ВМФ СССР насчитывалось 49 орудий, из который 21 орудие находилось в батареях, а остальные 28 на складах[1].
- КНР — неизвестное количество КСМ-65 было поставлено из СССР в 1956 году[3].
Напишите отзыв о статье "100-мм береговая пушка КСМ-65"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Широкорад А. Б 100-мм установки С-65 и КСМ-65 // Техника и оружие. — Москва, 1997. — № 2. — С. 20.
- ↑ Снаряды артиллерии военно-морского флота. — М.: Военное издательство Министерства обороны СССР, 1979. — С. 42—48. — 64 с.
- ↑ Широкорад А. Б 100-мм установки С-65 и КСМ-65 // Техника и оружие. — Москва, 1997. — № 2. — С. 21.
Сноски
- ↑ Цена указана по состоянию на середину 1950-х годов
Литература
- Широкорад А. Б 100-мм установки С-65 и КСМ-65 // Техника и Оружие : Журнал. — Москва, 1997. — № 2. — С. 20,21,26.
|
Отрывок, характеризующий 100-мм береговая пушка КСМ-65
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.