Кааба Зороастра

Кааба Зороастра (перс. کعبه زرتشت‎, «куб Заратустры») — архитектурное сооружение ахеменидского периода в форме башни, расположенное в археологической зоне Накше-Рустам, датируемое V веком до н.э. Оригинальные название и назначение сооружения не известно. Вероятно, своё название оно получило в XIV веке, когда руины по всей Персии связывались с различными зороастрийскими и мусульманскими именами. Европейским исследователям здание известно с XVII века, когда его посетили и описали в своих путевых заметках Жан Шарден, Корнелис де Брюин и Энгельберт Кемпфер. Современное изучение памятника началось Эриком Ф. Шмидтом и было продолжено Дэвидом Стронахом, который сравнивал его с практически идентичной, хотя и гораздо хуже сохранившейся «тюрьмой Соломона» (Zendān-e Solaymān).

Физические характеристики

Куб расположен в западной части Накше-Рустам и ориентирован на север. Здание квадратное в плане и сложено из блоков белого известняка, соединённых без раствора железными скобами. Длина стены 7.25 метра, высота 12.5 метров, а вместе с трёхступенчатым постаментом общая высота достигает 14 метров. Внутри расположена единственная комната со стороной 3.7 метра и высотой 5.7 метра, в которую ведёт дверь размером 1.90 на 1.70 метра. К ней ведёт лестница, верхняя часть кладки которой разрушена, зато нижняя хорошо сохранилась. Начиная с высоты трёх метров фасады украшены 15 рядами (16 на северной стене) мелких и узких прямоугольных выемок.

Дополнительно, на всех стенах, кроме северной, на высоте комнаты расположены три пары фальшивых окон. Оригинальные каменные двери не сохранились, однако сохранилась часть дверей «тюрьмы Соломона».

Назначение

Исследователями выдвигались различные версии назначения здания — храм огня, архив или мавзолей. В 1983 году Хелен Сансизи Веерденбург выдвинула гипотезу, что оба строения были воздвигнуты в честь коронации Дария I. Существует также версия, что куб в сасанидский период использовался как усыпальница Шапура I и последующих членов династии, однако надписи Накше-Рустама не дают этому подтверждения.

Отсутствие следов дыма на стенах здания делает маловероятной гипотезу о том, что оно когда-то было храмом огня. Интерпретация одного из слов надписи KKZ позволило сделать предположение, что здесь мог располагаться архив, в котором хранился кодекс Авесты, однако последующие лингвистические исследования это предположение не подтвердили.

Большинство исследователей согласны с тем, что здесь находилась гробница ахеменидских царей и указывают на сходство с соответствующими сооружениями Урарту.

Надписи

На здании высечены надписи, являющиеся важнейшими источниками для изучения истории государства Сасанидов III века — трёхязычная надпись Шапура I и надпись зороастрийского священника Картира.

Ссылки

• [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Persien/III/Aufschrift_Kaaba_zoroastr/text.phtml?id=7513 Надпись Картира на “Каабе Зороастра” в Накш-и Рустаме]
• Gerd Gropp. [www.iranica.com/articles/kaba-ye-zardost KAʿBA-YE ZARDOŠT]. Encyclopædia Iranica (15.9.2009). Проверено 10 июля 2011. [www.webcitation.org/67ezP5Xtj Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Кааба Зороастра

– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…