Каарта

Каа́рта (Kaarta) — местность (также встречается определение страна) в Западной Африке, составляет южную гористую часть Сахары, подходящую к среднему течению Сенегала.

Немногочисленные реки имеют немного воды только в сезон дождей. Лишь восточная часть Каарты имеет благоприятный климат и довольно плодородна. Поверхность Каарты около 60 000 км², населения около 300 000 человек (на начало XX века).

Первоначально страной владели хасонке; они были покорены бамбара (и те, и другие из племени мандинго); в 1854 г. магометане тукулёры (смесь волоф и фульбе), под начальством Хадж-Омара, овладели страной и присоединили её к государству Сегу. После распада последнего в 1864 г., Каарта осталась в руках тукулёр, под властью одного из сыновей Хадж-Омара. Главный город — Куниакари, с 5000 жителей (на начало XX века), важнейший торговый пункт — Ниоро. В начале 1891 г. полковник Аршинар завоевал Каарту, и в сентябре 1892 г. она была присоединена к Французскому Судану.

Литература

• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Каарта

«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»