Кабандха
Ка́бандха (санскр. कबन्ध, Kabandha IAST) — в индуистской мифологии ракшаса, который был убит и освобождён от проклятия Рамой, аватарой Вишну, и его братом Лакшманой. Легенда о Кабандхе содержится в древнеиндийских эпических поэмах «Махабхарате» и «Рамаяне», а также в более поздних адаптациях «Рамаяны».
В прежней жизни Кабандха был гандхарвой по имени Вишвавасу или Дану, который был проклят и превращён в ужасного и безобразного демона-ракшасу Индрой, владыкой девов, который ударом ваджры вогнал голову гандхарвы глубоко в туловище. Когда Кабандха попросил помочь ему и сделать так, чтобы он смог есть, Индра разместил рот на его животе и рассказал, кто может снять данное проклятие[1]. Во время стычки ракшасы с героями Рамой и Лакшманой последние отрубили ему руки и сожгли его тело. После своей смерти Кабандха, вставший изо огня, вернул свой облик гандхарвы и направил Раму на гору Ришьямукху, где спрятался Сугрива, царь обезьян. Кабандха посоветовал Раме заключить союз с Сугривой, который помог бы герою в поисках его жены Ситы, похищенной Раваной[1]. Следуя указаниям Кабандхи, Рама подружился с Сугривой и спас Ситу с его помощью.
Напишите отзыв о статье "Кабандха"
Примечания
- ↑ 1 2 James G. Lochtefeld. The Illustrated Encyclopedia of Hinduism. — New York: The Rosen Publishing Group, Inc, 2002. — Vol. I. — P. 272. — ISBN 0-8239-3179-X.
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кабандха
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
